– За покой нужно биться, – произнес он заветные слова полушепотом. – Сила – это гарантия безопасности. Я больше не тот человек, каким был раньше. Я владею собой и ситуацией, я буду стоять на своем, даже если придется идти против всего мира, против самого Бога, – продолжал он, словно читал молитву. Затем ему вспомнилось, как Курт вдалбливал ему эти мысли, как он издыхал от истощения сил, повторяя это.
Ужин в столовой для Марка проходил в каком-то непривычной атмосфере. Воздух в этот раз наполнял не повседневный шум непринужденной болтовни и лязганья посуды, а жаркие перешептывания, часть которых было легко расслышать в прозрачной тишине. При этом на Марка падали десятки любопытных взглядов. Как же все-таки бывают полезны эти глупые слухи, подумал Марк. Весь грядущий расклад ему был уже известен заранее.
***
Среди ночи кто-то похлопал Марка по плечу.
– Тебя Большой ждет в умывальнике, – произнес сиплый голос.
– Подождет! – ответил Марк грубо, потягиваясь. Ну что же, пора за дело!
У него не было страха перед дракой, какой обычно зиждется у меланхоличных персон. Никого в своей жизни он больше не боялся. Но его не оставляло тяжкое чувство усталости от всего, будто целый век делаешь одну и ту же монотонную работу. Беспросветно, без надежды поменять хоть что-то в жизни. Когда раз за разом прилетают удары по голове, перестаешь воздвигать это явление в ранг чего-то противоестественного человеческому существу. Драка за дракой он убедился в несерьезности болезненных ощущений, как бы плохо ни складывалась ситуация. А страх, если он и есть, быстро испаряется в пылу боя.
Марк спрыгнул с кровати, и теперь его мысленные образы рисовали печальные останки его противника, униженного и умоляющего о прощении, но недостойного его.
Недолго думая, он надел брюки и куртку. Из-под тумбочки вытянул свои туфли, припасенные рядом, вместо отведенного для этого места. Марк надел их и плотно завязал шнурки. Стараясь не привлекать внимание дежурного воспитателя, дрыхнувшего в комнате отдыха перед телевизором, он направился в умывальник, где уже дожидался Большой, одетый в брюки и тапочки. Он стоял молча, довольный и уверенный в своих силах, просто лыбился и смотрел наглым взглядом. Руки он держал сложенными на груди. Марк плотно закрыл за собой дверь и тоже уставился злобным взглядом на Большого. Как он и ожидал, из соседней комнаты, где находились туалетные кабинки, вышли еще трое. Все как один, разумеется, дружки неприятеля.
Не успели они занять выгодную позицию, как Марк молнией кинулся на Большого, подпрыгнул, выставив ногу вперед и просто въехал ему в грудь. Всегда бей первый, наставлял Курт, всегда начинай с самого сильного.
Большой не успел и слова сказать, как отлетел на пару метров и толкнулся головой о стену за его спиной. На сегодня он был вычеркнут из списка противников. Дальше началась бездумная собачья склока, чьи-то кулаки попадали по голове, груди, иногда от ударов кроме искр и белой пелены на глазах ничего не было видно. Но нельзя останавливаться. Маши руками шире, чаще, резче. Мгновение, снова можно оглянуться, и опять в атаку. Какое-то тело согнулось в пояс, бей его, бей кто ближе, уничтожай его, удар за ударом, работай руками будто отбойным молотком. Кто-то ударил сбоку, кто-то позади, попался еще кто-то в прицел кулаков. Работай, работай, работай.
В определенную секунду Марк услышал какой-то странный звон в голове, затем вспыхнул яркий свет, и все стало темно, все стало вдруг неважно.
Как выяснилось позже, кто-то схватил огнетушитель и с размаху ударил им по затылку Марка, оказавшись позади. Грохот от выпущенного из рук баллона был такой, что дрыхнувший дежурный воспитатель подлетел на своем месте и кинулся к источнику шума. Глазам его открылась просто потрясающая картина. Бежевый кафель на стенах был обильно забрызган кровью, разбросанные тряпки, ведра, на полу лужа. Двое стояли на ногах, а один на коленях лицом против входа, подхватив в локтевом сгибе правую руку. Выглядела она неестественно вывернутой. Сам сидящий на коленях странно двигался, словно кланялся мелкими кивками. Однозначно, ему было очень больно. Кроме этого, у него водопадом бежала кровь из носа, и он не знал, что с ней поделать.
Один из тех, что стоял на ногах, вроде выглядел целым, за исключением порванной губы и оплывших глаз. Его полуголое тело также было сильно забрызгано кровью. Если бы он еще мог видеть перед собой, то продолжил бы драку.
Завершали картину побоища три совсем не веселящих душу тела, распластавшихся на полу. Живые? Раненые? Мертвые? Черт, за какие грехи мне такое наказание и именно в мою смену – первое, что подумал воспитатель.