Так они и просидели втроем до одиннадцати часов утра субботы, поскольку инспекторов, желавших заглянуть на работу в выходной день, поблизости не оказалось. От скуки Курт снял ботинок с ноги и на светлой стене резиной подошвы нарисовал преувеличенное в пару сотен раз мужское достоинство, гордо смотрящее вперед. Он был просто омерзителен в выходках, когда пребывал в безделии.
***
Первым на допрос забрали Курта. Его посадили в соседнюю комнату, а чуть позже появился и сам инспектор.
– Вы у нас впервые, в США?
– Да.
– С какой целью находитесь здесь?
– Рабочая виза, вы же видели документы.
– Видел, кроме того, связался с вашими работодателями. Вас освободили два месяца назад, и вы на месяц просрочили визу.
– Ничего страшного. Мы не успели на обратный рейс, и у нас закончились деньги. Мы планировали раздобыть денег и вернуться на родину.
– Однако вам ничего не мешало обратиться в консульство или в эмиграционную службу.
– Вы знаете, мы не особо разбираемся в местной системе и действительно желаем вернуться на родину.
– Как вы оказались в городке, где вас подобрали?
– Мы искали возможность подработать, но, увы, здесь нам ничего не приглянулось.
– Священник заявил, что вы разыскивали кого-то.
– Да, это правда. Но то не стояло такой уж первостепенной задачей. Человек, о котором шла речь, мог помочь нам с деньгами, чтобы мы опять же вернулись на родину.
– Вчера в местном баре произошло происшествие. Пострадало пять человек, двоим из них нанесены тяжкие телесные повреждения, и они до сих пор находятся в больнице.
– Заявления со стороны потерпевших поступали? – оборвал полицейского Курт.
– Нет, но законы штата нам позволяют…
– Свидетельские показания кто-нибудь дал? – снова вмешался Курт. У полицейского от злобы появились морщинки на лице, но Курт продолжил: – Что, никто не согласился дать показания? Какая несправедливость! Как же тогда строить правосудие? Неужели нас сегодня отпустят?
– Сегодня я могу вас держать здесь до девяти вечера, а значит, вам стоит помолиться, чтобы не пришлось примерить яркие костюмчики. Я еще поработаю с потерпевшими. Но даже если у вас все сложится хорошо, то сегодня же вы получите повестки в эмиграционную службу и в ближайшую неделю вылетите с этого континента к чертовой матери. А после того я вас, к своему удовольствию, больше не увижу. – Сказав это, инспектор исчез в дверях.
– Всего лишь пару лет, отлично, спасибо, – проворчал Курт ему в спину.
***
В девять часов вечера этого же дня камера отворилась вновь. Полицейский молча проводил путников в уже знакомый кабинет, выдал повестки, вместе с чем разъяснил угрозу уголовного преследования в случае их отсутствия в назначенное время и в указанном месте. Затем указал на выход.
– Как же все-таки сладок воздух свободы, – пропел Марк, глубоко наполняя легкие свежестью.
– Да! Чтобы по-настоящему любить этот вкус, нужно пару раз ее лишиться, – вторил Курт.
– В понедельник, значит, нам нужно оказаться в эмиграционной службе, – задумчиво произнес Марк.
– Но мы хорошо поработали. Я бы даже сказал, что мы пахали как шахтеры и сделали все возможное. Пусть не в этот раз, но в следующий обязательно повезет. Давай-ка лучше возьмем текилу и чего-нибудь жареного, а там в мотель. Хочется отмыться и расслабиться после этой душегубки.
***
Утром они сели в автобус до ближайшего крупного города, где сделали пересадку до конечного пункта назначения. Денег по приезду почти не осталось, и друзья договорились не тратить эту ночь на сон.
– А давай сегодня не будем снимать жилье, – предложил Курт. – Город большой, здесь всегда можно найти чем заняться.
***
На следующее утро друзья отправились в приемную миграционной службы, и первый взгляд изнутри разбил в пух и прах всякое настроение. Единственное, что бросилось в глаза, – это бесчисленное количество лавок, с раннего утра занятых разного сорта и вида людьми. Шутка не шутка, но место и вправду отличное, чтобы познакомиться с национальными и культурными особенностями планеты Земля. Были там и пакистанцы в своих тюрбанах, и перуанцы в своих шляпах. Какое-то число азиатов и еще непонятно какого рода и племени прочий люд, всех цветов и оттенков кожи. Старики, как правило, были стойко привержены культуре их родной страны, и даже казалось, считали недостойными местные вкусы. Молодежь, как всегда, гибче относилась к новым условиям, и ее бывало трудно отличить от местной шпаны.