***
Ждать чего-либо всегда приходилось очень долго, такова уж природа этого слова. Операции, как правило, длились считанные минуты. Все остальное время, кроме перерывов на короткий сон и прием пищи, утекало на медленное спекание остатков мозгов. Жара, будь она всеми чертями проклята!
Невероятно, сколь многое узнаешь в такие минуты о мире, о людях и о прочих трудностях современной науки от своих гениальных товарищей. Иногда так ждешь чего-то, прислонив к себе свое оружие, и волей-неволей участвуешь в самых жарких и проникновенных философских диалогах, глубокомысленные идеи из которых ты тут же подхватываешь, и они на всю оставшуюся жизнь становятся фундаментом твоего нового мировоззрения.
– Вот проясни мне такую мысль, Макс, что у человека важнее, рот или задница? – спросил кто-то.
– Мы изгадили весь этот мир и, казалось бы, ответ очевиден, но рот нам также нужен, чтобы наша задница исправно работала, – отвечал Макс.
– Есть такие животные, мелкие, зараза, прямо с блоху! У них и рот, и задница из одного места растут, – вмешался в разговор какой-то умник.
– А как они тогда ими пользуются? – спросил четвертый.
– Поочередно, разумеется! Ты хоть бы думал иногда.
– Да, верно! Эти понятия нам одинаково важны! Нам нужны и рот, и задница, а следовательно, они равноценны, – подытожил цепь рассуждений пятый.
– Эй, Билл, – выкрикнул кто-то еще. – Расскажи нам немного о женщинах.
Техасец Билл был едва ли не самый молчаливый в семье подразделения, за исключением тех редких случаев, когда речь заходила о прекрасной половине человечества. Всю жизнь нищий, придурковатый и совершенно нескладный парнишка, он, можно сказать, раскрыл глаза белым потомкам миссионеров, делясь своим поразительным опытом общения с длинноволосыми нимфами. Причем рассказ он свой вел самым детальным, самым интригующим образом.
В каждом описываемом случае на самом острие процесса он обязательно делал какую-нибудь пакость из репертуара юмора ниже некуда, отчего у его очередной партнерши от удивления глаза на лоб лезли и затем следовало ее бурное возмущение. Именно дальнейшая чехарда невероятных событий, с закрученным сюжетом, со стороны уже экс-подруги и являлась тем наиболее ожидаемым пиком историй для каждого слушателя, поскольку все остальное было вполне привычно для солдатни.
– Однажды я крепко выпил в баре после ссоры с начальником, – начинал он, а значит, все слушатели сегодня надрывали от хохота животики.
***
В небе протарахтел знакомый звук лопастей беспилотника, рация принялась все чаще и чаще издавать противное пиканье, и следом из нее сыпались все более напряженные диалоги. Значит, пора приниматься за работу, скоро начнется «веселье», метались мысли в головах солдат.
Старт делу дал одиночный выстрел где-то там далеко, с обратной стороны деревни. С чьей враждующей стороны он произвелся, было не ясно, но затем разразилась ответная пальба из характерного автоматического оружия. Видать, у противника оказались нервишки слабее. Секундами позже начался многочисленный стрекот автомата Калашникова, и ему вторило еще большее количество винтовок М4. Послышались разрывы гранат, одна, затем еще несколько. Перерыв, одна секунда, вторая, и опять пальба. И вот уже казалось, противник сдает позиции, стрелков у него по пальцам пересчитать, как в перестрелку втянулось еще большее число калашниковых, а ты словно обнаруживаешь себя на краю поля, с шумом пожираемым механической саранчой.
– Ждем, ждем, ждем! Патроны, мать их, быстро кончаются, – процедил сержант. И, словно он был прорицателем, количество ответных выстрелов противника резко сократилось.
– Ну вот, скоро повалят на нас, – продолжил он. – Приготовились! Глядеть в оба!
В оцеплении среди солдат прокатились волны напряжения. Для многих это первое участие в серьезных боевых столкновениях, а тем более никому не приходилось целенаправленно стрелять людей в прямой атаке. Все без исключения были молоды, и у многих в головах витали одни и те же мысли. А когда именно нужно нажимать курок? Будет ли мой враг в точности похож на того, в кого следует стрелять? А каково это стрелять в людей? Это похоже на то, как происходит в фильмах? А как я буду себя ощущать, когда кого-то застрелю? Изменится ли после этого моя жизнь?