Выбрать главу

Меньше всего радости от произошедшего испытывал тот, кто угробил почти все эти невинные человеческие жизни. Чей пулемет был бездумной, как назло, самой беспощадной машиной для убийства. Ни в коем разе нельзя видеть то, что ты натворил, в таких случаях. Боже упаси, и близко подходить к таким безумным проявлениям своего мастерства.

Но Марк видел все. По своей неопытности он тщательно осмотрел каждый труп, оценил свой вклад для каждого из павших и навсегда запечатлел это в своей памяти и душе. Сомнений не было. Только его оружие имело столько злобы отрывать руки и ноги к чертям собачьим. Делать дыры в телах с три пальца шириной. Превращать в ошметки человеческие черепушки, словно это были спелые арбузы. «А другие что, черт возьми, делали, в ворон стреляли?» – кипел он в душе.

Именно с этой поры служба для Марка превратилась в настоящий ад. Отныне и вовек она представлялась раскаленной сковородой, на которой как в кипящем масле скакала его навечно проклятая душонка. Сцены душераздирающих глупостей из жизни в учебной части теперь не казались такими уж болезненными и отталкивающими. Даже отпечатавшийся в памяти вид загаженного армейского сортира перестал быть ярким символом низвержения на дно человеческой лестницы. Отныне служба превратилась в ежедневную борьбу со своими мыслями, со своими обязанностями. Со страхом безвольной неизбежности вновь и вновь творить свое мерзостное дело.

Так вот почему здесь столько самоубийств, осенило Марка, когда ему пришлось помогать грузить ящик с очередным самострелом. Ну да, по неосторожности обращения с оружием! Расскажите-ка мне! Тоже, поди, нажрался и сказал «Привет, белый свет». Да ладно, братан, я просто завидую немного.

С тех пор он все чаще и чаще ловил себя на плохих мыслях и относился к ним серьезней, чем когда-либо. В определенные периоды они будто вороны кружили вокруг него, затмевая палящее афганское солнце, превращая день в сумрак. А ночью бросались на него и клевали живьем, оставляя без сна и покоя. Как же легко они все умерли. Секунды, а может, доли секунд. Как все-таки быстро, раз, и все! И насколько легко это получится у меня? Поганый детоубийца! Жалкий дешевый трус! Чем ты лучше других? У них были матери, отцы, а возможно, сотни любящих родственников. Любой из них был нужнее этому миру, чем я. Избавься, наконец, от проблемы!

Искренне хотелось бросить все, уехать и никогда в своей жизни больше не брать в свои руки оружие. Уехать, пока не поздно. Лишь в этом виделось спасение. Я не выдержу! Я не гожусь для армейской жизни, и даже не из-за опасений за свою жизнь, но ввиду дикой боли, горящей внутри меня, в глубине груди, в сдавленных легких, так изводил себя Марк. Но, увы, до конца срока оставалось слишком много времени, тянущегося настолько дольше, насколько сильно его ненавидишь.

***

Ну а что Курт? Правильно, однако, говорят, к чему душа тянется, тем человек и растет. Вот и он, под прессом усталости от жизни и страха, превратился в выдающегося звереныша. С непревзойденной легкостью он давил людей колесами Хамви, окажись они на пути. Бездумно стрелял первым, когда ему что-то казалось подозрительным. А потом вообще перевелся в разведывательное подразделение, где обрел настоящую семью, о которой даже не мечтал. Там уже боевой секирой и голыми руками приходилось работать чаще, чем нажимать на гашетку. А ведь именно это его и привлекало, что-то доказывало ему. Нравилось ему допрашивать пленных, что случалось едва ли реже, чем чистить ботинки. И те не скупились на слова и нечеловеческие вопли.

Вкус крови Курт однозначно распробовал и, хуже того, полюбил. Он взял за правило поворачивать нож в теле жертвы, а в пылу боя среди живых и раненых оставлять только раненых. Только смертельно, разумеется, раненных. Однажды солдаты украли по дороге живого барана, чтобы сделать из него барбекю, и Курт содрал с него шкуру с легкостью, будто делал это каждый день. Но нет, прежде к животным он и пальцем не прикасался.

Встречаясь же с Марком, он скрывал от него свои похождения. Да и тот не стал бы его слушать. Напротив, все разговоры только о гражданской жизни, о планах на будущее, о хорошей жратве. Зато слухи упорно лезли из всех щелей и, в конце концов, сделали Курта местной легендой. Правда, легендой, надо сказать, с хорошеньким таким душком. И Марку не приходилось сомневаться в этом.

***

Тем не менее, по какой-то счастливой, то ли глупой случайности, Марк и сам того разобрать не смог, но служба для него закончилась на порядок раньше, чем он ожидал. Произошло это на дежурном патрулировании улиц, когда его подразделению выпала на это очередь. Марк и еще несколько человек пешком брели по главной улице небольшого городка D, не особо враждебного последнее время, но все же недовольного интервенцией. Позади медленно пыхтел Хамви с пулеметчиком, торчащим из турели на крыше. Был, разумеется, очередной солнечный денек, каких бывает очень много в данной местности, извечная вялость от жары, и жутко клонило в сон.