***
Старичкам она тоже нравилась. Она легко кокетничала с ними, кого-то по месту сражала твердостью и беспринципностью, с кем-то играла на его завышенном самомнении. Частенько болтала с ними обо всем стороннем, но при этом намертво запоминала всю информацию, выявленную в ходе разговора. Имена, занятия и хобби, даты рождения и прочие памятные события, не только самих учеников, но и их детей, жен и родственников. Все занимало свое место в ее белокурой головке. Иногда доходило до забавных случаев, когда она в конце занятия поздравляла своего подопечного с годовщиной свадьбы или днем рождения внука, о которых сам обучаемый напрочь забыл. Этим она действительно ввергала в трепетный шок, и оклемавшийся после этого «старикан» приносил горячую благодарность за столь своевременную службу.
Да что тут говорить, для Ангелы все было живым и отзывчивым, и даже неживые предметы не лишались общения с ней.
– Спасибо, кофейничек, – говорила она кофеварке, когда та была готова поделиться ароматным кофе. И так во всем, такая вот она была открытая миру.
По субботам она любила играть на органе в местной католической церкви вместо штатного органиста. И у нее даже успел сформировался определенный круг почитателей, не упускавших ее выступлений. В основном это были старички, хотя присутствовала готическая молодежь и даже студенты музыкальных школ. Много было и ее учеников, разумеется.
– У музыкантов часто есть неприятная особенность не замечать того, что они играют, – жаловалась она. – В угоду своему «Эго» они выбирают лишь те произведения, что подтверждают достигнутые ими вершины мастерства, обычно что-то сложное, понятное лишь им. И вместе с тем, по возможности, уязвляющее его коллег-музыкантов. Но в то же время тяжелое для понимания и даже сумбурное для обычных людей. Она как никто понимала это и выбирала произведения, не успевшие набить оскомину, а звучавшие достойно и мелодично.
Ее разносторонняя деятельность, ее выдающаяся личность, несмотря на молодость, была ярким маяком для множества разношерстного люда, помимо коллег и учеников. В любом обществе Ангела своим обаянием, добротой и умом легко обращала на себя взоры и позже сводила с ума своих новых собеседников. Ей верили, ее любили, ей доверяли. Умела она и искусно раскрыть глаза, и тонко подсказать решение в самой сложной ситуации.
Были в ее круге общения и богатые девицы – жены местных буржуа и яркие селебрити. Как правило, молодые, подтянутые, на своих шикарных спортивных автомобилях и со снисходительной манерой общения. Они предупреждали о своем прибытии и, оказавшись рядом, искали у нее какого-то ответа, всегда почему-то уединившись от остальных. Довольно скоро, сияя от переполнявшей их радости, они поднимали пыль на дороге.
Они же приглашали ее на работу в различные элитные салоны и центры, но Ангела напрочь отказывалась бросать ее прежнее дело. Пусть даже оно и не приносило доходов, достойных ее умения.
– Я просто люблю детей, – оправдывалась она. – Больше всего на свете люблю. Особенно тех, кто делает первые шаги в музыке. Всегда думаю, кем же они станут. Конечно, не все однозначно талантливы, но находить подход, тянуть за ниточки, тонко действовать против железного нежелания и скуки меня нисколько не останавливает. Напротив, заставляет думать, предпринимать какие-то шаги, даже против своих убеждений и привычек. Рано или поздно мы находим общий подход, и это действительно великая заслуга. Только победа над собой, победа над другими, в самом доброжелательном понимании этого выражения, заставляют чувствовать свою необходимость этому миру.
Кроме основной работы репетитором, Ангела значительную часть заработка и славы получала, будучи музыкантом в филармонии. Нью-Йоркская филармония была престижным местом, даже с уверенностью могу заявить, олимпом мира классических музыкантов. Одновременно мечтой и жертвенным алтарем. Но все же у Ангелы непрестанно морщился лоб при упоминании об этом месте. Долгая и мучительная подготовка к новым выступлениям в составе оркестра, доведение до высочайшего уровня мастерства игры музыкальных произведений – все это она считала слишком большой тратой времени. Будучи талантливее своих коллег, ей раз за разом, день за днем приходилось повторять уже давно отточенные до режущего уши блеска музыкальные номера. Но все же до какой-то поры работа там имела для нее смысл. Она и ее коллеги часто бывали в других городах и странах. Нередко появлялись на центральных телевизионных каналах и даже приобрели в своих кругах широкую известность. Но все же сказать о ее стремлении к славе язык никак не поворачивается.