– Разумеется, – подхватила мысль Ангела, – как же тут быть иначе. Как я уже говорила, главное, соблюдать правила и не мешать друг другу. Тогда все будет хорошо. Не так ли?
– И я как никогда поддержу вас в этом, – вторил Курт. – Ой, а это для вас, – и он протянул ей цветы.
– Спасибо большое, но не стоило этого делать, – вздохнула Ангела.
– Это всего лишь знак вежливости, – ответил он.
– Хорошо, сейчас позову Марка, – сказала она, прохладно взяв дорогущий букет крупных бежевых роз, наверно, стоивший целого состояния.
– Надеюсь, он в хорошем настроении, мы с ним немного повздорили последний раз.
– Ну что же, думаю, вам не привыкать, – как-то загадочно ответила она. – Присядь, пожалуйста на диван, он скоро подойдет.
Марк спустился по лестнице, затем подошел к Курту, который привстал, увидев своего старого друга. Они поздоровались, затем расселись по диванчикам и уставились друг на друга.
– Ты, надеюсь, больше не злишься на меня, сам знаешь, условия жизни у нас с последней встречи были особые, и я признаю, что делал и говорил всякие глупости, – начал Курт.
– Ничего, – ответил Марк, – мы все люди, и я тоже был несправедлив в суждениях. Похоже, я тогда тоже очень устал, а некоторые обязанности просто до смерти не хотелось делать.
– Согласен, – опустил глаза Курт. – Но вот уж чего точно я не ожидал, так это потерять тебя таким образом. Всегда думаешь, что пуля возьмет кого-то другого. Про нас с тобой я был в этом больше чем уверен.
– Ничего страшного. Я жив, здоров, и остальное уже неважно.
– Надо отдать должное врачам, тебе очень повезло, – сказал Курт неожиданно для Марка, усилив предложение ударением на слове «очень».
– Да черт с этой армией, главное, что причиндалы целые.
– Тогда слава богам!
– Ну, как твои дела идут? – спросил Марк, намереваясь переменить тему.
– Да вроде не так уж и плохо. С армией развязался, сейчас работаю на фирму, занимаюсь недвижимостью, платят прилично, и я доволен.
– Ну что же, ловко ты прижился на гражданке! А я в магазин устроился, платят не так уж и много, но мне хватает.
– Значит, и у тебя дела идут далеко не плохо. Здесь частенько ребятам с Восточной Европы даже с ученой степенью приходится начинать со швабры и тряпки.
– Да, знаю, – согласился Марк. – Хотя мы с того же самого и начинали, если принять в расчет армейскую службу.
– Мм… да, так оно и было, – согласился Курт и поднял бровь. – Так ты меня еще осуждаешь за последний случай?
– Зачем мне это, перестань! – нахмурился Марк.
– Ты знаешь, – снова начал тему Курт, – я был тогда в каком-то состоянии непонятном, это то ли шок, то ли страх, то ли еще черт знает что, превратившее меня в это безмозглое, безрассудное существо, и сейчас я понимаю, что зря потащил тебя в армию, а тем более в Афганистан.
– Да не кори себя. У тебя это просто наружу пошло, у меня же внутрь. Такие дурные мысли были в башке, аж до сих пор стыдно.
– Я тебя немного не понял, но дай я договорю. Сейчас я прошел программу восстановления после выписки со службы. Ну, знаешь наверное, по реабилитации участников боевых действий, так, по-моему, называется. Тебе тоже, скорее всего, предлагали. В общем, там рассказывают, что, оказавшись в боевых действиях, любой недостаточно подготовленный человек, видя грязь, кровь, мясо, подлость, отчаяние, часто вытворяет настоящие чудеса жестокости, к чему в простой гражданской жизни не подошел бы и за милю. Резать глотки, колоть штыком, издеваться и пытать раненых – это просто клятый аффект. У кого-то он в большей степени проявляется, у кого-то – в меньшей.
А уже в мирной жизни, где тебе ничто не угрожает, где кругом миролюбивые люди, память будто назло начинает играть в злую шутку. Раз за разом возвращает тебя к твоим «подвигам», и от этого никуда не убежишь. Как? Каким образом ты мог творить такое, повторяешь про себя раз за разом. Найдется ли способ, чтобы забыть, избавиться от этого груза? Отсюда все беды и растут. Я не хочу себя чувствовать в чем-то виноватым. Я делал то, что должен был, и все тут.
– Не беспокойся! Я как никто тебя понимаю, – прервал его Марк. – У меня тоже не такие уж чистенькие ручонки после того, как я укокошил толпу гражданских. А еще бесчисленное число тех, кого я поймал в прицел на рейдах. Я больше чем уверен, что каждый мой выстрел не прошел мимо. Помнится, их было очень много. Так что давай больше не вспоминать об этом участке прошлого. Знала бы Ангела мои «геройства», уверен, вообще бы со мной не разговаривала.
– Тогда лады! – ответил Курт. – А знаешь, она у тебя очень хорошенькая. Этакая изящная танцовщица из музыкальной шкатулки. Тебе очень повезло с ней. Я слышал, она прекрасно играет на клавишных. Так, в общем-то, и застал вас здесь.