Глава 3
Первое появление лошади
Затертая в толпе Джаноцца почти ничего не видела. Она стояла очень неудачно. К тому же прямо перед ней возвышался здоровенный тип в красной рубашке, пахнущей бензином. Он закрывал весь обзор. Мальчишки, скорее всего, что-то видели, потому что комментировали:
— Мелисенту повели. Ну и ляжки!
— А вон Сеппио на Рыжей Оглобле. Эх, хороша, повезло Слонам!
— А наша где? Нашу вообще не видно.
Они встретили друзей Маттео почти сразу после того, как вышли от бабушки. Друзей было трое, они подозрительно оглядели Джаноццу.
— Вот, — развел руками Маттео. — Это моя новая сестра. Мать велела ей все показать.
Мальчики вздохнули — они прекрасно понимали, как чужой человек может нарушить всю компанию.
— Значит так, — решительно сказал старший. — Мы скидываемся, покупаем тебе много-много мороженого и пирожных, и ты сидишь в кондитерской и ешь. А мы подберем тебя на обратном пути.
— Значит, так, — не менее решительно возразила Джаноцца. — Не пойдет, и фиг вам.
Мальчишки вздохнули еще раз и покорились. Все пятеро пошли туда, где должны были состояться первые пробные скачки. Теперь до палио тренировочные заезды проводились утром и вечером. Джаноцца быстро запомнила новых знакомых. Тот, что хотел запереть ее в кондитерской, звался Стефан, он был высокий и красивый. Второй, Паоло, был толстый, вертлявый и болтливый. Третий, Джованни, был никакой, без особых примет. Они все ей не очень понравились.
Толпа заволновалась. Кусочком южной ночи, сгустком темноты проплыл Черный Горбун, сын Колдуньи и Грома, фаворит скачек. Черепахи надулись от важности. Маттео выдохнул, Паоло сплюнул с досады, Джованни сказал:
— А вон наша лошадь. Вон мой брат рукой машет.
Джаноцца опять ничего не увидела — тип в красной рубахе просто распухал на глазах и заслонял весь горизонт. Прозвучал сигнал, лошади рванули с места. Это был пробный забег, он ничего не значил. Черный Горбун пришел первым с большим отрывом. Белика, лошадь контрады Улитки, пришла предпоследней.
Совсем сникнув, ребята выбрались из толпы.
— Пошли в конюшню, — сказал Стефан. — Поглядим поближе. Твой брат нас пустит, я надеюсь.
В конюшню обычно не пускали вообще никого — боялись, что конкуренты повредят лошади. Но брат Джованни, такой же невыразительный и без особых примет, провел ребят прямо в стойло.
Джаноцца прислонилась щекой к жердям загона. Маленькая изящная кобылка, не белая, а цвета топленого молока, удивленно посмотрела на девочку, скосила глаза, будто узнавая. Она заволновалась, переступая копытцами, развернула сложенные на спине крылья, словно собралась взлететь…
— Грустно тебе? — спросила Джаноцца.
— Нет, ничего, — сказала лошадка. — Они все добрые. Только трудно не летать. Почему нам нельзя летать, моя госпожа?
— Не знаю, — пожала плечами Джаноцца. — Люди не любят, когда кто-то летает…
— Старая Мелисента говорит, что летать неприлично, — сказала лошадка. — Мы же не дикие кони долины реки По, мы — благородные берберийские скакуны для палио. Упряжь так больно прижимает крылья… и захочешь — не взлетишь. Прикажи им, госпожа. Пусть нам разрешат летать, сколько мы захотим.
— У меня нет власти над ними, — сказала Джаноцца и погладила лошадку по крылу.
— Эй! Девочка! Трогать нельзя! — закричал Джакопо, брат Джованни.
— Почему лошадям запрещают летать? — спросила его Джаноцца. — Они же умеют.
— Умеют, — кивнул Джакопо. — Еще как. Но считается, что нельзя. Я думаю, чтобы навоз сверху не падал на головы зрителей.
— Еще судить скачки было бы трудно, — подсказал Джованни. — Все летят кто куда, и кто первый — непонятно. А когда по земле — все это… регламентировано.
— Странно… — протянула Джаноцца. — Этак лошади совсем разучатся летать, и крылья у них отпадут.
— Как люди, — сказал Маттео. — Моя бабка говорит, что люди тоже умели летать. Но считалось, что это нехорошо, неприлично. Крылатых жгла инквизиция. И люди разучились, и крылья у них отвалились.
— Ладно, идите отсюда, — сказал Джакопо. — Сейчас жокей придет, господин Гвидо. Нельзя к лошадям, я уж так пустил, по знакомству. Лошадь хиленькая, ноги слабые, иммунитет никакой, еще заразите чем-нибудь или сглазите. Да-да, господин Гвидо, проходите…
Он ворвался в конюшню, как маленький черный ветер — быстрый, гибкий, горбоносый, глянул зло и весело:
— Посторонних гнать! Что, опять младшие братья деверя шурина соседа старшего конюха?
— Брысь, малышня, — заторопился Джакопо.