— Чудеса! Чего это они разбежались и побросали все добро?
Но в общем это нисколько не смутило Его сиятельство, он опять весело запел: «Мя-а-у!.. Мя-у-у!» Откуда было ему знать, что с каждой новой руладой разбегавшиеся в панике мыши чувствовали еще больший ужас и припускались с новой силой, не жалея ног, лишь бы удрать подальше?
Драный Кот еще раз-другой, недоумевая, огляделся по сторонам, потом не спеша зашагал прочь. Он направился к Берегу Ближайшего Пруда. Его сиятельство решил приятно провести время, развлекаясь ловлей рыбок и маленьких лягушат. Потому что в понимании Драного Кота развлечение и забава — это прежде всего бесчинство и мучительство.
Но вернемся к Триумфальному шествию в честь Нята-Лауреата.
Солнце уже склонялось к закату, когда несколько наиболее отважных молодых мышей осмелились высунуть носы из своих норок. Озираясь, прислушиваясь и принюхиваясь, они поползли к дороге, держа для храбрости друг друга за хвосты.
На дороге не было ни души.
Тогда остальные мыши тоже стали вылезать из своих норок. Вскоре участники процессии собрались снова вместе и решили все-таки возобновить Триумфальное шествие. Ведь печаль и уныние никому не по сердцу. Даже самая неприметная мышь и та все время чего-то ждет от жизни. Порядок и церемониал оставались прежними, и каждый снова принялся за свои обязанности. Впереди Рупор-ракушка, затем Знамена, потом Биены, Главный Барабан, Большой Барабан и, конечно, Паланкин Триумфатора…
Но когда взялись за ручки носилок, то увидели, что славный Нят-Лауреат лежит на земле, придавленный Паланкином, с мрачным выражением лица. Оказывается, он так и пролежал все это время, будучи не в состоянии даже приподняться. В довершение всех бед в тот момент, когда Паланкин опрокинулся набок, Лауреату дверцей прищемило Хвост. Боль была невыносима, но Нят не осмелился даже пикнуть. Потому что пикнуть в ту минуту означало угодить прямо в когти Драному Коту. Стиснув зубы и, как философ, перенося телесные страдания, Молодой Нят покоился под перевернутым Паланкином до той самой минуты, когда носильщики снова подняли его и славный Лауреат смог встать, расправить онемевшие члены и вытащить свой Хвост. Но, о ужас, элегантный и гибкий Лауреатский Хвост оказался надломленным у самого седалища. Рана нестерпимо болела и сильно кровоточила. Нят не мог даже присесть. А что же это за Триумф, если Лауреат не будет восседать в Паланкине, как предписано ритуалом? Молодой Нят, стеная, улегся на дно Паланкина, и носильщики со всех ног пустились к его Дому.
Праздник сразу утратил свое очарование и торжественность. И так не все вернулись снова посмотреть на Триумфальное шествие, но и те мыши, что собрались, не увидели прославленного Лауреата, потому что он не возвышался по-прежнему в красном кресле. Нят-Лауреат лежал на самом дне Паланкина, наружу торчали только два его острых уха, так что участники шествия и гости могли лишь прислушиваться к доносившимся до них горестным стонам.
Пускай теперь хмурые зимние дни и вернутся в свой черед, но их докучливой серости не сковать уже наших сердец. Потому что теплые лучи весны раскрыли сердца навстречу свету и наполнили их радостью и воодушевлением…
Плохо ли, хорошо ли, но Триумфальное шествие в честь Нята-Лауреата состоялось. Папа-Мышь и Мышиха-Мама, конечно, не осмелились предъявить какие-нибудь претензии Его сиятельству Драному Коту. Они достаточно пожили на свете, чтобы научиться терпеливо сносить удары Судьбы. Да и вообще им было сейчас не до этого, потому что, несмотря на великую Мудрость и Славу Нята-Лауреата, его Хвост продолжал болеть. Каких только лекарей к нему не приглашали, каких снадобий и лекарств не перепробовали — ничего не помогало. Напротив, болезнь с каждым днем обострялась, усиливалось кровотечение, и воспаление грозило уже перейти на нижнюю часть спины.
Наконец прибыл с Чужедальнего Поля прославленный Магистр Мышиной Медицины. Он тщательно осмотрел больного и изрек никому не понятное и страшное слово: «Карбункул». Состояние Молодого Нята было очень опасным, и Магистру ничего не оставалось другого, как решиться на операцию. Не колеблясь ни минуты (Хвост-то ведь был чужой), Магистр ампутировал Няту хвостик прямо под самый корень.
Бесхвостая мышь — это уродство, противное гармоническим законам природы. Бесхвостье — роковой изъян для наружности и репутации даже самой последней мыши, а тем более для Всемирно прославленного Лауреата! Папа-Мышь не без оснований опасался, как бы из-за какого-нибудь болтуна молва об его обесхвостенном сыне не разошлась по всему свету. Поэтому Старый Нят вручил изрядный куш носильщикам, которые в тот день несли красный Паланкин, чтобы они держали язык за зубами и помалкивали насчет лауреатского хвостика. Но, увы, весь народ видел, как дверцы прищемили Хвост Триумфатора, так что дело было вовсе не в носильщиках. Попробуйте тут не волноваться!