— Алло? — отозвалась она.
— Май Чим?
— Да?
— Это Мэтью.
— А, привет, Мэтью!
— У тебя все в порядке?
— Да, — ответила она, — но я пьяна.
— Разве что чуть-чуть.
— Как это?
— Чуть-чуть пьяна.
Оба рассмеялись.
Смех на другом конце провода резко оборвался, и наступила тишина.
— Спасибо, что не обидел меня, — тихо произнесла она.
Он не был уверен, что она отдает себе отчет в том, что говорит. Что английское слово «обидеть» имеет для них одинаковое значение. Ему-то как раз показалось, что он ее обидел. Глупо и незаслуженно.
А когда нет общего языка, возникают подозрения. И ошибки. Много ошибок. С обеих сторон.
— Мэтью, кто-нибудь заплатил по счету? — тревожно спросила она.
— Да, — ответил он. — Ты и заплатила.
— Слава Богу, а то я никак не могла вспомнить. Я уже ругала себя, что позволила гостю расплатиться.
В ее устах поминание Бога звучит совершенно обворожительно.
— Я слишком много выпила, — сказала она. — Обычно я себе такого не позволяю.
— Пожалуйста, не думай об этом, — попросил он.
— Мне страшно, — помедлив, произнесла она.
Он молчал.
— Знаешь, я решила… что если я немножечко выпью, то не буду так бояться… солдат, — сказала она.
Она произнесла это слово четко и внятно. Потом добавила:
— Мужчин.
Какое-то время они молчали.
— Мы попробуем еще раз, — осторожно произнес он.
— Да, как-нибудь… — нерешительно согласилась она.
— Вот мы узнаем друг друга поближе… — начал он.
— Неужели мы когда-нибудь действительно будем лучше знать друг друга? — перебила его она.
— Надеюсь. — Он говорил искренне. — Я не хочу, чтобы это было просто…
— Да, просто белый и азиатка, — сказала она.
Он подумал, что на самом деле они знают друг друга куда лучше, чем можно предположить.
— Я тебе скоро позвоню, — пообещал он.
— Ты обещал зайти за сорочкой, — напомнила она.
— Отсрочкой, — улыбнулся он.
— Вот именно, отсрочкой, — поправилась она.
Он пожелал ей спокойной ночи.
— Мне до сих пор снятся вертолеты, — грустно сказала она.
Послышался щелчок.
Он взял свой стакан с мартини и вышел на кухню. Уоррен стоял у стола. В правой руке он держал стакан с виски.
— Алфавит решил выучить? — спросил Уоррен.
— Что? — не понял Мэтью.
Уоррен показал на листок бумаги, прикрепленный на стене возле телефона: a ă â b c d đ e ê g h i k l m n o ô ơ p q r s t u ư v x y.
— А, — протянул Мэтью. — Это вьетнамский алфавит.
— Там многих букв не хватает, ты обратил внимание?
— Нет, не обратил.
— Этим я, детектив, и отличаюсь от тебя. Здесь нет букв «F», «J» и «W» и «Z» тоже, кстати, нет. Зато три буквы «А», по две «D» и «Е», три «О», две «U». А как называются эти смешные закорючки?
— Диакритические знаки.
— Наука — дело серьезное? — улыбнулся Уоррен и предложил выпить. — Рискнем, Мэтью. — Он опустошил стакан. — Ах, — выдохнул он. — Вкусно. Это не Уивер звонил на лодочную станцию.
— Будем здоровы! — ворчливо произнес Мэтью и поднял свой стакан. Он выпил одним глотком и безо всякой связи с предыдущим спросил:
— Кто это Фиона?
— Фиона Джилл, — ответил Уоррен. — Дама, которая работает в Налоговой комиссии. Это она сказала, что номер, который запомнил Тринх, не существует в природе.
— Она черная? Белая?
— Черная. А почему ты спрашиваешь?
— Просто так.
— Ты встречаешься с черной женщиной?
— Нет, нет.
— А то я было подумал.
— Нет.
Попал почти в точку, подумал Мэтью.
Среди героинь американских фильмов встречаются азиатские женщины. Белому герою разрешалось иметь серьезные любовные отношения с азиаткой, только не с чернокожей. Американские продюсеры храбро нарушали табу. Герою дозволялось целовать азиатку, но целая история, если вдруг по ходу сценария приходилось целовать негритянку. Ну, а если по ходу фильма чернокожий герой целовался с белой женщиной, — это было из области фантастики. Мэтью попробовал представить себе вкус губ Май Чим. Может быть, стоит уговорить какого-нибудь смельчака из голливудских продюсеров запечатлеть на пленке их первый поцелуй? Разумеется, в самом благочестивом ракурсе.
— Что тебя так развеселило? — спросил Уоррен. Видимо, Мэтью и сам не заметил, как расплылся в улыбке.
— Я подустал, — ответил Мэтью. — Что еще тебе рассказал Стаббс?