После больницы решила навестить ту девочку — мою старую знакомую. Вчера она сказала что‑то такое, что, я думаю, поможет нашему разговору.
Она шла по безлюдному переулку. Обычно, Он бывает в таких местах гораздо чаще, чем я. Я стала видимой для нее. Сама она меня не увидела бы. Меня видят только люди с нарушенной психикой и некоторые убийцы. Я подошла к ней: "Здравствуй, Даша".
Девушка вздрогнула, услышав мой голос. Увидев меня, она в бессильном ужасе вжалась в стену ближайшего дома, глаза ее расширились от страха. Но ни уйти, ни убежать она естественно не могла.
— В чем дело? Ты же не боишься меня? Ты еще вчера говорила.
— А вообще — глупости все это — меня все боятся, независимо от того, кто и что говорит. Но ты не бойся. Я пришла не за тобой. За тобой придет Он, а не я.
— А зачем тогда?
Даше стало немного легче. Как и полагается, она с первой же секунды поняла, кто перед ней. Вот, только, почему лицо кажется таким знакомым?
— Поговорить.
— Поговорить???
— Да, понимаешь, (я даже не знаю, с чего начать) я не хочу, чтобы ты умирала.
— Мы все умрем.
— Конечно, и даже я, но послушай меня. Нашей семье нужна девочка.
— Семье?
— Да, у меня прекрасная семья: я, Он и Оно. И мы не можем родить девочку. А детей должно быть трое.
— Оно? Это как? А причем здесь я?
— Мы хотим тебя удочерить.
— Спасибо, у меня есть родители. А я всегда думала, что ты похожа на скелет.
— Я еще молодая. А скелетом стану лишь в глубокой старости.
— И косы у тебя нет.
— Да, просто мне с распущенными волосами больше нравится.
— Я не это имела в виду.
— А, это. Глупости какие. Зачем? Она мне не нужна. Ну, так, что? Ты не ответила на мой вопрос.
— Я ответила — нет.
— Может, подумаешь?
— Я уже подумала.
— Но, ты же умрешь!
— Все мы умрем.
— Но ты умрешь скоро. Очень скоро, — я не хотела ей этого говорить, не хотела расстраивать, но вырвалось.
— Туда мне и дорога. До свидания.
— До встречи.
Я снова стала невидимой для живых и отправилась дальше по своим делам. Я задумалась: как же ее уговорить? Или, может — взять другую? Но, я уже привыкла к ней, да и жить ей осталось совсем недолго.
Я глубоко задумалась, запнулась обо что‑то и растянулась на земле. Что ни говори, но смотреть под ноги, хотя бы время от времени нужно даже мне.
— Девушка, вы не ушиблись?
— Нет.
Молодой человек, смуглый, с карими глазами и русыми волосами помог мне подняться и участливо улыбнулся.
— Будьте аккуратнее.
— Спасибо, буду обязательно.
— Антон, ты идешь? — светловолосая девушка с большими, словно испуганными глазами ревниво посмотрела на меня.
— Иду.
Когда он подошел к ней, девушка шепотом сказала ему: "Ну и плащ у нее. Просто балахон какой‑то". "Да, ладно тебе, о вкусах не спорят", — отозвался он.
Я запаниковала. Неужели я забыла стать невидимой? Вроде — нет. Странно… Наверное, сегодня — не мой день. Потому, что для полного счастья мне сегодня не хватало только встречи с чудовищем. А навстречу мне, улыбаясь, двигался дядя Витя.
— Ой, доченька, часто тебя вижу, но постоянно забываю, как зовут. У тебя сигаретки не будет?
— Куренье — медленная смерть, а я и так с трудом справляюсь.
— А вот я никуда не тороплюсь. Я бы покурил.
— Извини.
Шел урок математики. Александра Сергеевна одного за другим вызывала учеников 9 "в" к доске, в тщетной надежде, что хоть кто‑то что‑то помнит. Но никто ничего не помнил. Последней вызвали Шеметову, так та даже выходить к доске отказалась, сказала, что бесполезно, она все равно ничего не знает. Совсем обнаглела. Александра Сергеевна поняла, что у нее только одни выход: "Лётова. К доске".
Марина не слушала ответы одноклассников. Тему она знала, как всегда, отлично. Ее вызывали редко. Сейчас она обхватила руками голову и думала о Леше (так звали мотоциклиста): как он там, полегчало ли ему, пришел ли в сознание (до сих пор не приходил). Сегодня она пойдет навещать его и все узнает.
— Лётова, ты меня слышишь.
— Что?
— К доске! Ты, в последнее время, стала какая‑то рассеянная. Смотри, если дальше так пойдет — могут пострадать твои оценки.
Марина ничего не ответила. Она спокойно вышла к доске ("Маринина юбка развевается как Ее балахон", — подумала Даша) и сделала то, что никому до нее не удавалось; рассказала, наконец, заданную тему. Пока рассказывала — смотрела на класс. Большинство скучали, на последней парте играли в карты. Вдруг Маринин взгляд буквально запнулся о Дашин. Шеметова смотрела прямо перед собой стеклянными от страха глазами. Арсланова ничего не замечала — она явно была на что‑то или кого‑то зла.