Выбрать главу

Сергей Иванович Бортников

Три смерти Ивана Громака

© Бортников С.И., 2019

© ООО «Издательство „Вече“», 2019

© ООО «Издательство „Вече“», электронная версия, 2019

Моим братьям – украинцам, наследникам боевой славы Громаков, Насоновых, Браилко, Панченко, Рупчевых, Гавриленко, Коваленко и многих, многих других посвящается

Вместо предисловия

Иван Громак

Не всяк боец, что брал Орёл, Иль Харьков, иль Полтаву, В тот самый город и вошёл Через его заставу…
Вот так, верней, почти что так, В рядах бригады энской Сражался мой Иван Громак, Боец, герой Смоленска…
Лежит пехота. Немец бьёт. Крест-накрест пишут пули. Нельзя назад, нельзя вперёд. Что ж, гибнуть? Чёрта в стуле!
И словно силится прочесть В письме слепую строчку, Глядит Громак и молвит: «Есть! Заметил вражью точку».
Берёт тот кустик на прицел, Припав к ружью, наводчик. И дело сделано: отпел Немецкий пулемётчик.
Один отпел, второй поёт, С кустов ссекая ветки. Громак прицелился – и тот Подшиблен пулей меткой.
Команда слышится: «Вперёд! Вперёд скорее, братцы!..» Но тут немецкий миномёт Давай со зла плеваться.
Иван Громак смекает: врёшь, Со страху ты сердитый. Разрыв! Кусков не соберёшь — Ружье бойца разбито.
Громак в пыли, Громак в дыму, Налёт жесток и долог. Громак не чуял, как ему Прожёг плечо осколок…
Вот – на бросок гранаты враг, Громак его гранатой, Вот рядом двое. Что ж Громак? Громак – давай лопатой…
Схватил он немца, затая И боль свою, и муки: «Что? Думал – раненый? А я Ещё имею руки!»
Сдавил его одной рукой, У немца прыть увяла. А тут ещё – один, другой На помощь. Куча мала.
Лежачий раненый Громак Под ними землю пашет. Конец, Громак? И было б так, Да подоспели наши…
Враг отступил в огне, в дыму Пожаров деревенских… Но не пришлося самому Ивану быть в Смоленске.
И как гласит о том молва, Он не в большой обиде. Смоленск – Смоленском. А Москва? Он и Москвы не видел.
Не приходилось, – потому… Опять же горя мало: Москвы не видел, но ему Москва салютовала!
Александр Твардовский, 1943 год

Часть 1. Довоенное

1

И где только на необъятных просторах нашей великой Родины не оставил свой след отнюдь не самый многочисленный, но чрезвычайно мудрый и очень боевитый тюркский народец?

Постоянно принуждаемые властью империи к оседлому образу жизни кочевники-ногайцы (они же ногайские или, как ещё говорят, крымские степные татары) с давних пор предпочитали селиться по соседству с русскими племенами и даже охотно пополняли ряды априори полностью православных казачьих формирований, дав миру такие славные фамилии, как Черкесов, Турков, Юсупов, Сафаров…

Активно обосновывались они и в Приазовье.

Но в середине девятнадцатого века вдруг массово стали срываться с обжитых мест и возвращаться на прародину – Турцию.

А опустевшие территории доставались представителям казацкого рода. Тем, кто ещё не делил себя на русских и украинцев.

Правда, в некоторые аулы (Тулге, Караруге, Тазу, Аккермене, Улькон-Сасиктогуне, Сарларе, Алшин-Бадае, Калыгары, Шеклы-2 и Кичкине-Бескеклы) тогдашняя имперская верхушка надумала переселить братушек-болгар из недавно влившейся в состав российской империи Бессарабии.

Но на дружбу народов, мир, согласие в их непростых взаимоотношениях сие обстоятельство никакого значения, честно говоря, не возымело…

В год отмены крепостного права (1861-й – кто не помнит) на месте ногайского поселения Улькон-Бескеклы возникло село Новоалексеевка, в котором и родился наш главный герой – Иван Громак.

В начале 30-х годов XX века он – нескладный, худой и длинный, словно шпала, мальчишка девяти лет. Ещё даже не подросток.

Отец Ивана был шибко набожным человеком, практически не расстававшимся с толстенной древней книгой – Библией, унаследованной ещё от деда-прадеда. Он категорически отказался вступать в колхоз… За что и поплатился: был сослан вместе с братьями на стройку века – Беломорско-Балтийский канал имени Сталина.