Почувствовав, что к его голосу прислушиваются, Уллубий стал готовить перевыборы в комитет. Вместе со своими верными помощниками — Гаруном, Гамидом, Джалалутдином — он развернул бурную агитационную кампанию. Главным их оружием были митинги. Они проводили их всюду, где только предоставлялась возможность, — на площадях, в мечетях, в городском саду, па окраинах города.
Результаты выборов показали, что все эти усилия были не напрасны. Во вновь избранный комитет вошли Уллубий Буйнакский, Джалалутдин Атаев, Гаруи Саидов, Гамид Далгат, Ибрагим Алиев и другие их товарищи-большевики. Председателем Мусульманского комитета был избран Уллубий Буйнакский.
Теперь перед Уллубием и его соратниками встала во весь рост вторая, не менее важная задача: вытеснить меньшевиков и эсеров из Советов. Тут тоже в последнее время наметились серьезные успехи. В исполкоме больше стало представителей от большевиков. Стало больше и максималистов, которые поддерживали большевиков по всем главным вопросам.
Эсеро-меньшевистское руководство Порт-Петровского исполкома решило во что бы то ни стало остановить этот мощный напор растущего влияния большевиков. Именно с этой целью и затевался митинг, на который сейчас спешили друзья.
Меньшевики и эсеры постарались, чтобы помимо местных жителей собралось как можно больше крестьян из близлежащих аулов: ведь, чем беспорядочнее толпа, чем больше в ней отсталых, темных горцев, тем легче обмануть их, запутать туманными лозунгами и обещаниями, повести за собой.
Однако Уллубий и его товарищи тоже не дремали. Джалалутдин побывал накануне у портовиков, а потом на бондарном заводе. Там он заручился поддержкой Никиты Ермошкина — старого революционера, активного и деятельного организатора. Ермошкин заверил Джалалутдина, что рабочие их завода не только примут участие в готовящемся митинге, но и начнут в ближайшие дни забастовку, выдвинув требование о рабочем контроле над предприятием. Гамид и Уллубий несколько раз встречались с рабочими «Каспийской мануфактуры». Председатель фабкома Коробов твердо пообещал им, что на митинг прямо от станков явится не менее сотни фабричных рабочих.
Казалось, было сделано все, чтобы изменить соотношение сил в свою пользу. И все-таки друзья волновались, хотя каждый старался и виду не подать, что на душе у него не совсем спокойно.
— Ты как решил? — спросил Уллубия Гамид. — Сразу будешь выступать?
— Ни в коем случае, — твердо ответил Уллубий. — Я выступлю в конце. Не исключено даже, что последним.
— Выходит, они будут безнаказанно поливать нас грязью, а мы молча слушать и терпеть? — вспыхнул Гамид.
— Пусть поливают, — усмехнулся Уллубий. — Все это до поры до времени. Ты французскую борьбу когда-нибудь видел? Нет? А я видел. Как-то в Темир-Хан-Шуру приехал цирк, и было объявлено, что борец Сали-Сулейман выступит против знаменитого турка Кара-Юсуфа. Ну, доложу я тебе, это было зрелище! Захватывающее, а к тому же и весьма поучительное. Кара-Юсуф старался, пыхтел, напрягал все свои силы. А Сали-Сулеймае берег силы, берег себя. Зато как только он почувствовал, что Кара-Юсуф выдохся, вот тут-то он и положил его на обе лопатки. Причем как положил! Этак, знаешь, легко, изящно. Одним рывком…
Эсеро-меньшевистские лидеры исполкома были довольны. Их затея удалась на славу. Народу на митинг собралось столько, что на территорию городского сада нельзя было пробиться даже со стороны Садовой улицы. Несмотря на то что солнце уже клонилось к закату, мощным потоком хлынула сюда с базара толпа крестьян, съехавшихся из окрестных аулов. По азартным лицам людей, по их блестящим глазам можно было подумать, что собрались они не на митинг, а на традиционное представление пехлеванов[21].
Приезжие подкатили прямо сюда свои арбы и телеги, превратив их в импровизированные зрительские трибуны. Многие приехали верхом, да так и остались сидеть в седлах, чтобы лучше было видно.
Уллубий, Гамид и Джалалутдин тоже не могли пожаловаться. Спускаясь по Садовой, они увидели, как с Соборной улицы организованным строем шли на митинг рабочие бондарного завода. Впереди колонны реяло алое знамя. Уллубий удовлетворенно подумал: «Да, это не Темир-Хан-Шура. Вот что значит портовый город».