Выбрать главу

— Вот оно что! — Уллубий засмеялся. — Буйнакцы? Кто же это нас так окрестил?

— Не знаю, люди. Так все говорят. Уже давно.

Это было приятно слышать. Раньше у приспешников имама были только одни враги: их называли махачи. А теперь вот, значит, появились еще и буйнакцы.

— Уллубий, вы, верно, замерзли? Я сейчас затоплю печь. И яичницу сделаю. Это недолго, один миг…

Хату побежала куда-то, быстро вернулась, стала разбивать яйца, жарить глазунью.

— Спасибо. От яичницы не откажусь, — чистосердечно признался Уллубий. — Я уж, право, даже и забыл, когда ел в последний раз.

— Ох, бедный! Только маме не вздумайте говорить. д то она расплачется от жалости. Она ведь тут только про вас и думает. Каждый день спрашивает: кто там ему готовит? Кто стирает?.. А правду говорят, будто вы привели с собой целый полк?

— Да, верно.

— Вот хорошо-то. А то ведь сколько дней уже этот кошмар продолжается. Грабят, жгут, даже убивают…

— Наши все целы? — тревожно спросил Уллубий. Тэту сперва замялась, после недолгой паузы ответила:

— Зайналабид ранен.

— Где? Когда? Серьезно? — засыпал ее вопросами Уллубий.

— Это было ночью. Он сидел у себя дома, писал статью для «Танг-Чолпана». Срочную. Вот как раз о событиях в Шуре. Вдруг в окно кто-то выстрелил… Нет, нет, не волнуйтесь, рана не опасная. Пуля попала в руку.

— А кто стрелял? Узнали?

— Что вы! Разве найдешь… И еще одно несчастье случилось, — сказала она, помолчав.

— С кем? — снова вскинулся Уллубий.

Тэту рассказала, что покончила с собой ее подруга Аня.

Уллубий вспомнил тот вечер, когда они так веселились вот здесь, в этой самой комнате: пели, играли на рояле, дурачились. Вспомнил странный разговор, который завела с ним тогда Аня. Он решил, что просто кокетничает девушка, старается придать себе какую-то таинственность. Вот тебе и на! Оказывается, все это было куда серьезнее…

Они помолчали.

— Я слыхала, что в городе был митинг? Это правда? — наконец решилась Тагу нарушить молчание.

— Да, был, — подтвердил Уллубий. — Можете спать спокойно. Ничего не выйдет ни у пузатого имама, ни у карлика Узуна.

Тату радостно засмеялась.

— А как это вам удалось? Расскажите!

Уллубий задумался. Чтобы ответить на этот простой вопрос, ему понадобились бы, пожалуй, целые сутки…

Несколько дней назад в Темир-Хан-Шуре открылся областной Дагестанский съезд Советов.

Вечером, когда делегаты стали собираться перед театром, где должен был открыться съезд, выяснилось, что здание уже охраняется отрядом имама.

На первом заседании председатель исполкома Зубаир Темирханов торжественно объявил, что русские войска покинули горные крепости Хунзах и Гуниб. «Отныне, — с пафосом восклицал он, — мы сами будем хозяевами своей судьбы, и в этом нам помогут войска, спустившиеся с гор. Они готовы, жертвуя собой, защищать нас от любых посягательств на нашу независимость».

Против Темирханова открыто выступили только Махач и Коркмасов. Они заявили, что его позиция не что иное, как прямой нажим на делегатов съезда, попытка «убедить» всех несогласных с помощью военной силы.

Ну а потом… В город прибыл отряд красногвардейцев из Порт-Петровска во главе с Буйнакским и Захарочкиным.

Махач, Коркмасов, Хизроев, Солтан-Саид были заранее извещены о прибытии буйнакцев. Они устроили им торжественную встречу. Оркестр реального училища играл «Марсельезу». Друзья на руках вынесли Уллубия на площадь, где отряд уже ждала небольшая, но монолитная группа сторонников.

Приспешники имама, прослышавшие кое-что о планах Петровского ревкома, уже несколько дней распространяли по городу злобные слухи о том, что из Порт-Петровска на Шуру движется вооруженная банда большевиков. Рассказывали всякие ужасы. Говорили, что большевики — полуживотные-полулюди. Что у них звериные лапы и зубы, а на голове рога.

Каково же было всеобщее изумление, когда в город вошел организованный, дисциплинированный отряд. Особенно шуринцев потрясло то, что в массе своей большевистские солдаты были дагестанцы.

Да, это была сенсация. Ждали чудовищ с рогами и звериными рожами, а пришли самые обыкновенные люди. Мало того, такие же мусульмане, как все жители Шуры. Слово «большевик», которое еще недавно звучало для слуха обывателей ничуть не лучше, чем слово «шайтан», в один миг утратило весь свой страшный, пугающий смысл.

На следующий день съезд продолжался. Но обстановка теперь была уже совершенно иная. Социалисты, почувствовав твердую почву под ногами, перешли в атаку.