— Выходит, жены могут, а девушки нет?
— И девушки могут. Только ты не торопи события. Всему свой срок, — отвечал ей Уллубий уже на ходу: он торопился на вокзал.
Рассветало. День обещал быть тихим, безветренным, солнечным. В такой день хорошо гулять по набережной, вдыхая свежий, влажный, острый запах моря. У вокзала Уллубия ждал Джалалутдин. Издали доносилась беспорядочная винтовочная стрельба.
— Это наши, — сказал Джалалутдин. — Значит, я остаюсь? — спросил он, хотя все уже давно было решено между ними.
— Да, остаешься, — спокойно отвечал Уллубий, понимая душевное состояние своего товарища. — А сейчас пойди, займись погрузкой. И скажи там всем, чтобы работали спокойно, без суеты. Так, словно нам и торопиться некуда. Понял?
Джалалутдин, кивнув, ушел.
Начальник вокзала, пожилой мужчина с длинными усами, растерянно поднялся навстречу Уллубию.
— Мне надо срочно связаться с Баку, — сказал Уллубий.
— Попытаемся. Сейчас я скажу телеграфистам, — ответил тот и вышел.
Комната быстро заполнялась людьми. Слух о том, что Уллубий здесь, мгновенно распространился. Каждый во что бы то ни стало хотел поговорить с ним, получить от него указание, спросить совета, узнать его мнение по тому или иному вопросу.
Внезапно Уллубий увидел в этой толпе входящих и уходящих людей Олю. Она была в белом халате.
— Оля? Что ты здесь делаешь? — строго спросил он.
— Я же здесь работаю! В вокзальной парикмахерской, — улыбнулась она. — Хотите, побрею вас? А то вон какую щетину отрастили! Неприлично даже уезжать в таком виде.
— Ладно, в другой раз, — махнул рукой Уллубий. — Обещаю тебе не бриться до самого возвращения. А как вернемся, так первым делом — к тебе. Вот тогда ты меня и побреешь.
— А когда это будет? Скоро? — спросила она, погасив улыбку.
— Скоро, — ответил он. И подумал, что этой отважной и смышленой девчонке при случае можно было бы доверить серьезную работу.
Быстро вошли в кабинет начальника вокзала Анатолий Володин и Гарун. Оба в шинелях, в фуражках. У каждого на ремне — кобура с наганом.
— Ну, что там? — обернулся к ним Уллубий.
— Идет бой, — ответил Володин. — Думали застать нас врасплох. С ходу стали стрелять. Трое наших убиты. Котров приказал открыть ураганный огонь. Тогда они сразу подняли белый флаг, выслали парламентеров.
. — Где же они? — спросил Уллубий.
— Здесь. Говорят: ведите нас к вашему главному.
— Очень хорошо! Давайте их сюда! — распорядился Уллубий. — А Котрову скажите, пусть действует, как договорились. Отступите только после того, как с парохода будет дан сигнал: три ракеты подряд. А я попробую как можно дольше потянуть с этими парламентерами. Ясно?
— Ясно! — Володин козырнул и вышел. Гарун вышел вслед за ним, но тотчас же вернулся с парламентерами.
Это были два высоких, представительных, щеголевато одетых офицера. Один из них — бравый усач в малиновой черкеске с золотыми погонами и высокой черной папахе. «От Дагестанского полка», — мысленно отметил Уллубий. Другой — в черной черкеске с зелеными погонами. «От милиции Милликомитета».
Офицеры представились. Но Уллубий пропустил мимо ушей их имена и воинские звания.
— Я вас слушаю, господа, — сказал он, не подымаясь им навстречу и не отвечая на приветствия.
— У нас в Дагестане, кажется, принято здороваться! — вспыхнул офицер в малиновой черкеске.
— Смотря с кем, — пожал плечами Уллубий.
— Вы нас оскорбляете! — Усач схватился за пистолет.
— Успокойтесь, — поморщился Уллубий, не двигаясь с места. — Я не желаю отвечать на приветствия горцев, которые идут с оружием на своих единокровных братьев… Впрочем, оставим эту тему. Вам все равно этого не понять. Итак, что вы хотели мне сообщить?
— Дагестанский полк получил приказ передислоцироваться в Порт-Петровск, — официальным тоном сообщил усач.
— Власть в Порт-Петровске находится в руках Военно-революционного комитета, — медленно сказал Уллубий. — Присаживайтесь, господа! — добавил он. — Вы ведь, вероятно, устали с дороги?
Офицеры сделали вид, что не заметили насмешки, и сели.
— Военно-революционный комитет, — нарочито медленно, растягивая каждое слово, продолжал Уллубий, — единственно законная власть в городе, признанная народом.
— Нам приказано не входить в конфликт с местной властью, — ответил усач.
— О, как вы любезны, господа, — ответил Уллубий. — Следует ли отсюда вывод, что вы готовы официально признать Советскую власть и ее исполнительный орган — Порт-Петровский ревком?