— Почему была? Она и сейчас есть, — спокойно сказал Борис — Кстати, большинство ее составляют студенты именно нашего факультета, юристы. Если хочешь, я тебя сведу с товарищами…
— Конечно, хочу!
— Ты Виноградова Андрея знаешь?
— Видел однажды.
— Андрей — руководитель нашей организации. Я очень хочу, чтобы ты с ним сошелся поближе. Это такой человек!.. Впрочем, сам увидишь…
В тот же день он познакомил его с Андреем.
Уллубий еще раньше обратил внимание на этого русоволосого голубоглазого парня с живым, умным, энергичным лицом. Борис сказал, что Виноградов тоже заинтересовался Уллубием и очень хочет с ним познакомиться.
В комнате, куда привел его Борис, сидело человек двадцать. Видно было, что все они хорошо знают друг друга. Уллубий был тут единственным новичком. Все внимательно глядели на него. Борис потом объяснил ему, что шло заседание коалиционного совета, созданного социал-демократической группой для координации и руководства студенческим движением.
До их прихода они тут, видно, крепко о чем-то спорили. Уллубий с Борисом скромно сели в углу. Слово за слово, спор возобновился, и скоро страсти кипели уже вовсю.
— Мечта о новой революции не более чем иллюзия! — рубя воздух рукой, заговорил худой студент в очках. — Что дала революция пятого года? Тысячи жертв! Россия — нищая, голодная, отсталая страна! Рабочее движение у нас только в зачатке. О каком социализме при этих обстоятельствах может идти речь? Тут даже и спорить не о чем. Это азбучные истины. Альфа и омега марксизма…
— Ты в плену мертвых догм, — жестко прервал его Андрей. — Именно потому, что Россия нищая, голодная, забитая, именно потому, что гнет царского произвола достиг уже предельной, высшей точки, — именно поэтому-то революция и неизбежна. Вы поглядите, что делается кругом! И у нас, в Центральной России, и на национальных окраинах… Вот товарищ — уроженец Кавказа. Только что оттуда… Пусть он нам расскажет!
— Расскажи, Уллу! Как там у вас, на Кавказе? — поддержал Андрея Борис.
Все с любопытством уставились на Уллубия.
Делать было нечего: он стал рассказывать. Заговорил сбивчиво, нескладно, но потом увлекся. А когда увидел, что все слушают его с интересом, так и вовсе разошелся: речь потекла живо, свободно, горячо.
— Мы терпим все, что терпят русские бедняки, русские рабочие и крестьяне, да еще глумления и издевательства в придачу. Нас постоянно унижают, презрительно называя туземцами. То и дело оскорбляют наши национальные чувства! — говорил он.
После этой импровизированной речи Уллубий сразу почувствовал себя своим в этой компании. И они, кажется, тоже уже не воспринимали его как новичка, которому еще предстоит доказать, что он свой.
Так он обрел верных, надежных друзей.
Особенно близко сошелся он с одним из них — Гришей Коргановым, который сейчас в Баку. Он, кстати, и родом из Баку. Может быть, то обстоятельство, что он был, как и Уллубий, кавказец, сыграло тут свою роль. Так или иначе, они сразу подружились.
Однажды Андрей Виноградов пригласил Уллубия и Григория отправиться с ним, как он выразился, «по делу». Они ни о чем не стали спрашивать, сразу согласилась. С ними пошел и их однокурсник — Александр Мясников. Уллубий давно уже с симпатией поглядывал на этого щупленького, подвижного юношу с выразительным, смышленым лицом. Особенно нравилось ему в нем то, что он был заядлый спорщик…
Андрей повел их куда-то на Мещанскую. Долго они блуждали кривыми переулочками, пока наконец не остановились перед дверью довольно мрачного полуподвала.
Уллубий ожидал увидеть людей своего возраста: студентов, может быть, молодых рабочих. Но навстречу поднялись мужчины средних лет. Один, с бородкой клинышком, чем-то напоминал Чернышевского.
«Чернышевский», улыбаясь, представился:
— Моя фамилия Худяков. А его — Судаков. Ну вот и познакомились… Впрочем, со временем, когда мы сойдемся поближе, вы узнаете и настоящие наши имена. А пока будем обходиться этими. Договорились?..
Так Уллубий впервые в жизни познакомился с настоящими профессиональными революционерами. Этот полуподвал на Мещанской был одной из явочных квартир Московской организации партии большевиков. С того дня он стал там бывать постоянно. Бывал и в большевистской типографии, где печатались листовки.
С каждым днем ему и Григорию давали все более ответственные поручения. Главное их дело состояло в том, чтобы встречаться и беседовать с рабочими. Особенно запомнилась ему одна из таких встреч — с рабочими трамвайного товарищества Нойсе. Запомнилась, наверное, потому, что один из трамвайщиков задал им очень смешной вопрос. Он спросил: