Уллубий глянул на часы: до утра еще далеко. И вдруг громовое, оглушительное «ура» разорвало мертвую тишину. Захлопали пистолетные выстрелы. Темное ночное небо прорезали ракеты.
Уллубий вскочил на ноги. Шинель упала с плеч, да так и осталась валяться на палубе.
К Уллубию со всех ног бежал командир отряда Сергей Буров — высокий, легкий, стройный, в кожаной куртке, перепоясанной широким ремнем с револьверной кобурой, в кожаной фуражке.
— Товарищ Буйнакский! Связь! Есть связь! Радиограмма из Астрахани! Петровск уже наш!
— Бакинцы?! — вскрикнул Уллубий.
— Ну да! Вот радиограмма! Читайте!
— Ну, поздравляю, — обнял Уллубий Бурова.
— Что же вы меня-то поздравляете? — смутился Буров. — Это ведь не моя заслуга… Это бакинцы…
— Какая разница! Важно, что Петровск освобожден, — ликовал Уллубий. — Это все наши товарищи из Кавказского краевого комитета и Бакинского Совета. Молодчина, Гриша! Я про Григория Корганова говорю: старый мой друг, еще по университету. Он в Баку теперь комиссар по военно-морским делам…
— Слыхал, — сказал Буров. — Говорят, мужик героический.
— Преданный революционер, — кивнул Уллубий. — В последний раз, когда была связь, Корганов сообщил, что экспедиционный отряд в составе пяти судов под командованием Ефремова выходит в рейд семнадцатого. А сегодня какое? Двадцать третье… Не удивительно, что они нас опередили…
— Но ведь мы не виноваты, — растерянно сказал Буров. Вероятно, в последней фразе Буйнакского ему почудился невысказанный упрек.
— Да ну что ты! Конечно нет! — засмеялся Уллубий. — Мы же не думали, не гадали, что явимся на готовенькое.
— Хоть убей, не понимаю, чему вы так радуетесь, — мрачно сказал подошедший к ним Авербух. — Все наши труды пошли прахом!
Он был вне себя от горестного сознания, что ему теперь не доведется столкнуться с врагом в открытом бою.
— Не унывай, дядя Костя! — положил Уллубий руку ему на плечо. — Хватит еще сражений и на нашу с тобой долю.
— Ой, не говори! Весь месяц только и мечтал о том, как встречусь с этими шуринскими гадами. И вот на тебе!
— А может, бакинцы уже ведут бои за Шуру? — предположил Уллубий. — Тут и тебе найдется работа… Да и вообще, Петровск — это еще не весь Дагестан. Теперь-то мы уж не будем сидеть и ждать у моря погоды. Весь край очистим от этой погани. Так что и ты потрудишься. Обещаю тебе!
— Ну, коли так, тогда держись, контрреволюция! — радостно заорал Авербух. — Гей, орлы! А ну, запевай нашу! Красногвардейскую… На-чи-най!
И бойцы хором грянули свою любимую:
Эх, пушки, пушки грохотали!
Трещал наш пу-улемет!
Бандиты отступа-али,
Мы дви-игалисъ вперед!
Подошел возбужденный Захарочкин. Оказывается, его разбудили выстрелы. Спросонья он ничего не понял: думал, начался бой.
— Выхватил пистолет, бегу па палубу, — смеясь, рассказывал он. — А там вовсю лезгинку пляшут.
— И я тоже, признаться, задал храповицкого, — вторил ему комиссар отряда Вячеслав Ляхов, худощавый, бледный, с тонкими чертами лица, в офицерской гимнастерке без погон. — Дай, думаю, прилягу, отдохну. И тут меня сморило. Качка, оказывается, здорово располагает ко сну.
— Ну и вояки! — засмеялся Буров. — Все на свете проспали! Продрали глаза, когда бой уже кончился!
Они долго еще не могли успокоиться и на разные лады все обсуждали случившееся, пока не раздалась с капитанского мостика команда:
— Виден берег! Приготовиться к высадке!
Варвара Ивановна знала от Джалалутдина, что ее дочь уехала с Ревкомом па пароходе в Астрахань. Это известие так потрясло бедную женщину, что она даже слегла. А с тех пор как выздоровела, жила надеждой на скорое возвращение Буйнакского и всех, уехавших вместе с ним. И вот наконец дождалась.
Как только прогремели орудийные залпы бакинских кораблей, приветствующих прибытие астраханцев, Варвара Ивановна кинулась в порт. Слух о возвращении Петровского ревкома тем временем облетел уже весь город. Толпа народу в порту запрудила все входы и выходы. Варвара Ивановна поняла, что к причалу ей не протиснуться. Она кидалась к каждому военному с расспросами, не видел ли он среди прибывших молоденькую девушку по имени Ольга. Она уже совсем было потеряла надежду увидеть дочь, когда вдруг какой-то военный, улыбаясь, сказал ей: