Идея эта всем сразу пришлась по душе.
— И то верно! Отдадим им эту пушку, хлопцы! Сейчас прямо и потащим! — крикнул кто-то из бойцов. Его дружно поддержали.
Забегая вперед, надо сказать, что злосчастная пушка эта в течение целой недели кочевала от одной казармы к другой. Но теперь ее уже не утаскивали к себе, а, наоборот, приносили и оставляли друг у друга. В конце концов бойцы Астраханского отряда, обнаружив в восьмой раз злополучную реликвию около своей казармы, запрягли лошадей, отвезли ее на вершину Кавалер-Батареи и сбросили с обрыва вниз…
Только успел Уллубий отъехать от казарм, как увидел спешившего навстречу Зайналабида.
— Хорошо, что я с тобой не разминулся, — хмуро сказал тот, садясь в линейку. — Дело, по-видимому, серьезное…
Зайналабид сообщил, что только что звонил из Петровска присланный туда из Баку чрезвычайный комиссар по Дагестанской области Виктор Нанейшвили. Передал, чтобы Уллубий немедленно возвращался. Произошло событие чрезвычайной важности.
— Так и сказал: чрезвычайной важности! — тревожно позторил Зайналабид.
— Ничего не поделаешь, — вздохнул Уллубий. — Надо ехать…
Мягко покачиваясь, линейка быстро ехала по извилистой, ухабистой дороге. И по мере того как они приближались к Петровску, на душе становилось все тревожнее.
«Да, — думал он, — Виктор зря панику подымать не станет. Видно, и впрямь стряслось что-то нехорошее».
Дурные предчувствия томили его.
Несмотря на то что время было уже позднее, Нанейшвили ждал Буйнакского в исполкоме.
Событие, из-за которого он потребовал немедленного его возвращения в Петровок, действительно было чрезвычайным: в Баку пала Советская власть.
По сговору с эсерами и дашнаками там высадились английские войска. Власть перешла в руки эсеров и дашнаков, образовавших контрреволюционное правительство, названное ими «Диктатурой Центрокасгшя».
Командующий войсками на одном из участков русско-турецкого фронта полковник Лазарь Бичерахов тоже вошел в сговор с англичанами и предательски оголил фронт. Турецкие войска перешли в наступление на Баку. Сам же Бичерахов с многочисленной армией, оснащенной артиллерией и бронепоездами, движется на север, чтобы покончить с Советской властью на всей территории Дагестана и Северного Кавказа.
Известие это потрясло Уллубия.
Стало горячо в груди. Казалось, еще миг — и сердце не выдержит.
Расставшись с Нанейшвили, он пошел домой: хотелось обдумать случившееся, хоть немного освоиться с этой ужасной вестью.
Как ни старался он казаться спокойным и невозмутимым, Джахав но его лицу сразу поняла: что-то произошло.
— Что с тобой, родной? — тревожно спросила она. — Опять заболел? Так поздно…
— Да нет. Я прекрасно себя чувствую. Просто устал. Проголодался.
Услыхав, что ее любимый брат целый день ничего не ел, Джахав мгновенно забыла обо всем на свете. Быстро собрала па стол, поставила на огонь куриный суп, специально приготовленный к его приезду.
Уллубий делал вид, что ест с аппетитом, хотя ему было совсем не до еды.
«Постараюсь уснуть, — подумал он. — Утро вечера мудренее». Но сон не приходил. Вся катастрофичность ситуации представилась ему вдруг с поразительной отчетливостью. Баку пал. Бичерахов движется па север. В горах орудуют турки, а это значит, что Гоцинский теперь снова подымет голову. Брат Лазаря Бичерахова Георгий поднял контрреволюционный мятеж на Тереке. Терской народной республике, еще в марте признавшей Советскую власть, грозит серьезная опасность. На Дону активизировались белоказачьи войска, вдохновленные наступлением немцев. В результате — маленький многострадальный Дагестан зажат в железные тиски.
Допустим, думал он, войска, сосредоточенные в Шуре, сумеют преградить путь врагу со стороны гор. Это вполне реально: там теперь силы солидные. Но если с севера на юг хлынут белоказаки, этих уже не остановишь.
Но самое страшное — юг. Идет Бичерахов. В Баку англичане. Если даже Баку не устоял, что говорить о Дагестане…
Что же делать? Что делать?
Сколько раз за последнее время Уллубий задавал себе этот вопрос? Сколько раз положение казалось ему критическим, трагически безысходным. И тем не менее всякий раз выход находился. Так неужели же теперь он не найдет выхода?
Уллубий подошел к окну, сел на подоконник. Город спал. С моря дул легкий ветерок, неся с собой знакомый запах соленой рыбы. Слышался умиротворяющий рокот волн, набегающих на берег.
И вдруг лихорадочное волнение покинуло Уллубия. На смену ему внезапно пришла спокойная уверенность. Позже он и сам не мог вспомнить: то ли эта уверенность подсказала ему решение, то ли само решение породило твердую уверенность. «Надо срочно ехать в Москву. Просить помощи», — мелькнуло в голове. И чем больше вникал он в эту идею, поворачивая ее так и этак, тем яснее ему становилось, что это — единственный выход. Другого нет и быть не может.