— Митя говорил другое, — голос Иванцовой задрожал. — Да, ребенок болел, верно. Но Митя говорил: восемнадцатого сам дежурит, я специально с ним договорился, я с ним потолкую: или — или…
— Что это значит? — остановила Виртанен Иванцову, обращаясь к Николаеву. — Какая альтернатива могла возникнуть?
— Скорее всего речь идет о жилищном вопросе, который Иванцов поднял, в нарушение всех инструкций настроив рацию на мой селектор. Об этом мы уже говорили с вами, Любовь Карловна. Никаких альтернатив Иванцов передо мной не выдвигал. — Николаев все так же спокойно говорил, с достоинством — он ведь сейчас говорил правду, не лукавил перед Любой. Как только Иванцов повел тогда речь об ордере, Николаев прервал связь, указав сержанту на недопустимость внеслужебных переговоров в эфире. «Видимо, доложив, что груз мандаринов прошел нормально, Иванцов имел намерение меня шантажировать, — думал Николаев сейчас, — но этой возможности я ему не дал. Хоть тут бог спас».
— Не-е-е-т! — ехидно закричала Иванцова. — Не-е-ет! — и грубо, хамски принялась «тыкать». — Ты знаешь, подполковник, о чем был разговор. Или квартиру давай, или Митя про все твои дела сообщит! Вот, Любовь Карловна, почему его убили, вот почему Николаев убийц покрывает! Мандаринчики…
— Почему вы упомянули о мандаринах? — в упор спросила Виртанен.
Но Иванцова, поняв, что зашла слишком далеко, замолчала, крепко стиснув губы.
— Николаев усмехнулся. Побледнел — сам почувствовал, как кровь отхлынула от лица, как похолодели щеки и подбородок. Судьба находит грешника в минуты торжества и блаженства, верно сказано у Данте. Но нашелся и опять не солгал Любе:
— Как я мог кого-то покрывать? Как я мог покрывать убийц или нерадивых оперативников, не принимая участия в расследовании?
— Вы все в милиции друг друга покрываете, — перебила его Иванцова. — Вы все там друг за друга горой стоите… А маленьких людей топите…
— Зачем вы так ведете себя, Надежда Васильевна? — возмутился Николаев. — Зачем на других клевещете?
— Надоело! Все едино, раз нашли… Вы при ней, — она кивнула на Виртанен, — скажите, откуда муж мой деньги греб лопатой. Скажете или струсите? А может, не знаете, что делается в «Цитрусовом»?
— Я могу только предполагать, — сказал Николаев глухо, — так же, как и вы, Любовь Карловна, что источником нетрудовых доходов сержанта Иванцова могли быть похищенные и проданные по спекулятивным ценам фрукты. Но доказательств у меня нет.
— Да будет вам, — зло хмыкнула Иванцова. — Уж если кто вор, то не мой покойник. А у вас факт против меня, тайник. Только потому и молчу, откуда деньги, а вот вы попробуйте не ответить при мне!
Николаев тревожно глянул на Любу, увидел ее напряженное оцепеневшее лицо, и ответил, кривя нелепую улыбку:
— Я, во всяком случае, не вручал вашему мужу денег. Разве что разок премию в конверте. Прекратите издеваться надо мной!
Иванцова истерически захохотала:
— Я и не говорю, что вы из рук в руки Дмитрию тысчонки кидали. Я говорю, вы знаете, откуда деньги. Я не издеваюсь, это вы куражитесь. Перед ней чистеньким хотите быть? Так не получится.
— Я бы вам советовала, Надежда Васильевна, — вдруг сказала Виртанен с вызовом, — дать собственноручные показания. Это может облегчить степень вашей вины, если суд ее установит, если определит, что вы были лишь свидетелем, хотя и достаточно осведомленным. Учитывая ваше горе, молодость, возраст ребенка…
— Да, — вдруг совершенно спокойно, медленно заговорила Иванцова, осуждающе покачивая головой, — да, обратили вас, товарищ капитан. Говорю и говорить буду: на этот вопрос не мне отвечать — ему! — и она указала пальцем на Николаева. — А вы, вы, Феликс Николаевич, совсем стыд потеряли. Я вам прямо в глаза, а вам все божья роса.
Николаев решительно поднялся со скамьи.
— Я не желаю больше выслушивать клеветнические измышления в мой адрес, — жестко проговорил он, стараясь не встречаться взглядом с Виртанен. — Попробуйте, товарищ капитан, по-хорошему уговорить Надежду Васильевну помочь нам. Я пойду за участковым, видимо, и товарищи из прокуратуры вот-вот подъедут. Вы позволите?
Уходя, он услышал голос Виртанен:
— Где деньги из сейфа? Сказать правду в ваших интересах, Надежда Васильевна…
«Что может показать против меня Иванцова, какие у нее факты? — размышлял Николаев, разыскивая местного участкового. — О чем рассказывал ей муж? О том, что сдавал «левые» фрукты прямо на сухогруз и докладывал мне об исполнении? Ну, так это показания с чужих слов, доказательств у Надежды нет. А вот если Иванцов что-то знал и рассказывал жене о Гуляеве… Тогда все. Цепочка потянется. Гуляев, Разинская, Шатурко, я… И конец».