Выбрать главу

  Ветер еще долго без дела слоняется по площади, отыскивая чудеса и тени. А ведь их сотни и они повсюду!

  Так, если приглядеться, то среди облаков, припорошивших темное звездное небо, можно разглядеть парящую метлу с сидящей на ней молодой ведьмочкой. Она еще не до конца научилась скрывать свою силу, а потому не может принять участия в празднике. Но и пропустить его она не в состоянии. Смотрит своими очаровательными глазами на мир сверху вниз и не может насмотреться, до того интересной ей все и вся! И то, как одеты люди, и то, как они улыбаются, от чего приходят в восторг. Ее так и тянет спуститься. Попробовать яблоки в карамели, натанцеваться так, чтобы голова шла кругом, найти новых друзей, взять в руки гитару, из которой люди выбивают такие красивые звуки! Да все, что угодно! Только бы с ними. Только бы здесь и сейчас. В счастье.

  А вот рядом со шпилем здания сидит луч солнца, оставшийся в ночи без своих братьев только для того лишь, чтобы посетить праздник. В отличии от ведьмочки, он вполне может спуститься к людям, но медлит, наслаждаясь до поры до времени видом со своей открытой всем ветрам смотровой площадки. Сейчас он не похож на сгусток света и выглядит, как обычный юноша, от любви к которому солнце явно сошло с ума. До того щедро усыпано его светлое лицо яркими, нисколько не портящими его веснушками, а длинные волосы светлы.

  Вдоволь насладившись этой шумихой и красками, Ветер сворачивает в один неприметный тихий переулок, где почти нет людей. Но то тут, то там из полумрака слышатся голоса. Это шепчутся почти сошедшие с ума от своих чувств влюбленные, выдыхающие признания в поцелуях, объятьями защищающие от грозного и бушующего мира ту часть себя, что всего дороже.

  Чтобы не мешать этим сумасшедшим, ветер вновь поднимается наверх, на крышу, но и тут не находит покоя, встречая очередную пару, которая будто и не замечает его. Они сидят здесь в торжественной прохладе стоящей за их спинами ночи и подманивают, сами того не подозревая, к себе мотыльков и бабочек, высвечивая тусклым светом фонарика свое счастье.

  Парень, который, должно быть, чуть старше девушки, играет на потрепанной годами гитаре и поет совершенно необычным, особенным голосом. В эти минуты его спутница готова поклясться, что прекраснее этого терпкого хрипловатого тембра ничего не слышала. Она постоянно смеется или улыбается. И Ветру совершенно не понятно: от счастья ли это, или от полнейшего смущения перед молодым человеком, собой и своими чувствами.

  Глядя на эту пару, хранителю города становится до невозможности тепло и уютно. Его сердце громко стучит от восторга перед любовью и неугасимой жизнью. Перед людьми, которые так трепетно и ярко готовы дарить себя друг другу.

  Ветру на миг кажется, что теперь-то уж он готов был бы остаться на крыше, пытаясь отыскать в остывшем уже металле то солнце, что давно скрылось за горизонтом. Но нет, ни время, ни ночь не ждут, а путь тянется дальше - вперед.

  Несколько десятков минут он попросту бродит по крышам, перебираясь с одной на другую, словно пытаясь что-то найти, поймать за хвост юркую, улетевшую вперед камету-мечту, которую он так и не смог поймать во все остальные дни и ночи своей жизни. Часто ему встречаются другие коты и кошки этого города, но все они увлечены собой, праздником и высшей степенью царящего здесь веселья, чтобы обратить хоть какое-то внимание на Ветра, разгуливающего по самому краю тех дорог, что связывают небо и город под ним.

  Кот сам не понимает, как оказывается рядом с главной детской больницей города. В этом большом здании кремового цвета сейчас тоже праздник. Еще не так уж поздно и у шаловливых ребят еще есть время развлечься, всколыхнуть больничную жизнь, перевернув ее с ног на голову шутками, подначками и мелкими смешными выходками, последствия которых еще долго будут ощущать на себе врачи и медсестры. Да только выявить шутника-затейника все равно не удастся. Дети друг за друга горой. Даже здесь.

  Но не все могут позволить себе веселье. Ветер, заглядывая в одно из едва подсвечиваемых тусклой лампой окон, понимает это как никто другой.

  В большой палате, заполненной кроватями и тумбами, одиноко сидит мальчик. Он не играет и не празднует, не поет громкие песни и не смеется. Просто рисует в старом потрепанном блокноте, хотя света от большой пыльной люстры ему явно не хватает. Постепенно, по мере заполнения обычными цветными карандашами когда-то белого листа бумаги, на глаза мальчика наворачиваются крупные слезы. И страж города решается войти, от чего-то не находя в себе сил даже отвернуться от раскрытого в июльскую прохладу окна.