Жозеф же обдумывал сюжет очередного романа с продолжением. Предыдущий, «Букет дьявола», печатавшийся несколько месяцев в газете «Пасс-парту», имел у читателей успех, а затем вышел отдельным изданием у «Шарпантье и Фаскель». Когда Жозеф узнал от Айрис – ему плохо давался язык Шекспира, – о том, что Шерлок Холмс погиб в смертельной схватке с профессором Мориарти у Рейхенбахского водопада, ему стало казаться, что жанр криминального расследования оказался в глубоком кризисе. Получится ли у него написать детектив? Если нет, то к какому жанру обратиться? Он пролистал «Юность Лагардера»[13] и почесал в затылке. Взяться за приключения? Написать роман плаща и шпаги? Нет, нельзя бесконечно эксплуатировать тему горбуна, даже если являешься экспертом в этом вопросе[14]. Ах! Лагардер! Быть его alter ego! «Но я же не владею шпагой, – сказал себе Жозеф, – а значит, прощайте дуэли в сумерках на склоне перед замком Келюс-Таррид! А может, попробовать написать что-то в духе Жюля Верна или даже Альбера Робида[15]? Создать роман не хуже, чем «Машина времени» некоего Г. Дж. Уэллса, который Айрис читает в английских газетах, описывая потом мужу конфликты между элоями и морлоками, происходящие в 802701 году. И вдруг Жозефа осенило: а что если ему написать о том, как гигантский метеорит упал прямо на Париж?
Глава третья
– Который час? – пробормотал молодой человек, развалившийся на перине.
Девушка приводила в порядок прическу, зажав во рту шпильки для волос. Воткнув в волосы последнюю, она показала локтем на грязное окно.
– Уже полдень. Давай-ка, пошевеливайся! Мне пора бежать на работу, – сказала она, завязывая мятую ленту бантом на пастушьем посохе.
Кора работала в «Пивнушке для холостяков» на улице Сен-Северен с пятнадцати лет. Ее приняли туда, поставив условие: никому не признаваться в том, что она еще несовершеннолетняя. Она и ее товарки должны были ублажать мужчин в специальных комнатках в подвале или в малой гостиной, где свидание стоило втрое дороже, так как клиентам в дополнение к пастушке полагались еще вишневая настойка или тминный ликер. По окончании рабочего дня Кора обслуживала постоянных клиентов. Эрик Перошон был из их числа, и поскольку она ему симпатизировала, он иногда оставался у нее на ночь.
Молодой человек облегчил карман своего сюртука, выудив оттуда последние монеты, и, насвистывая, спустился по лестнице. После того как умер отец, Эрику приходилось несладко – денег, которые давала мать, ему не хватало. Промучившись так некоторое время, он решил, что пора потрясти дядюшку Донатьена: тот все равно лежит без движения, и деньги ему не нужны.
Эрику Перошону было двадцать три года, и, пользуясь своей привлекательной внешностью, он соблазнял женщин самого разного круга. Молодой человек бы уверен, что надо брать от жизни все, и не собирался следовать примеру покойного отца, который всю жизнь честно трудился, чтобы обеспечивать семью. «Разве это жизнь, если надо на рассвете вылезать из постели, а вечерами считать, сколько удалось продать молотков, задвижек, метелок и кухонной утвари?» – рассуждал Эрик, которому вовсе не улыбалась перспектива стать хозяином мелочной лавки. Он терпеть не мог семейные обеды, во время которых все разговоры сводились к дежурным фразам вроде: «Передай мне масла!» или замечаниям относительно того, что некоторые идиоты не умеют распоряжаться своими деньгами. Запираясь у себя в комнате, юноша взахлеб читал приключенческие романы, представляя себя то капитаном Немо, то Чакасом, то Лагардером, то графом Монте-Кристо, то бароном де Сигоньяком[16]. Эрик мог бы стать бунтовщиком, но был для этого слишком расчетлив, а потому притворялся порядочным молодым человеком. «Кто ждет, тот дождется», – рассуждал он. Отец оплатил его обучение в Школе архитектуры на бульваре Монпарнас, но юноше занятия быстро наскучили, и он решил, что гораздо приятнее посещать театры, балы и дам с сомнительной репутацией. Каждое утро Эрик повторял, как заклинание: «Завтра будет лучше, завтра будет лучше». Он твердо верил, что блестящее будущее уготовано ему судьбой.
Тут все было фиолетовое – обои, обивка софы и двух вольтеровских кресел, стоящих перед сервантом, заставленным английским фарфором с фиолетовым узором, – даже скатерть на столе, и та была фиолетовой. Мрачная комната.
Донатьен Вандель был парализован и лишен дара речи, поэтому не мог сказать о том, что, возможно, ему стало бы лучше, если бы в комнате сменили декор. Он проклинал себя за то, что поддался на уговоры сестры. Четыре года назад она явилась к нему в слезах, оплакивая своего супруга Жан-Поля. Донатьен Вандель тогда был заместителем начальника вокзала. Он рассудил, что сестре нужно о ком-то заботиться, и предложил ей с сыном Эриком переехать к нему. Увлеченный работой, он не сразу заметил, что Бернадетта быстро превратила его строгую холостяцкую квартиру в бонбоньерку. Да и потом не протестовал, радуясь тому, что может уделять больше времени племяннику, к которому питал отцовские чувства. Вандель видел Эрика знаменитым архитектором, который, возможно, превзойдет самого Гюстава Эйфеля.
13
Автор Поль Феваль (1816–1887) – французский писатель, автор популярных приключенческих романов (так называемых романов плаща и шпаги), при жизни пользовался не меньшим успехом, чем Бальзак и Дюма. Роман издан в 1893 году. –
14
Самым известным романом Феваля считается «Горбун» (1857), а Жозеф и сам горбат. –
15
16