— Новая магия говоришь? — сжал пудовые кулаки Гиллиан. Тело реагировало на кипящие внутри эмоции привычно — хотелось рвать и метать, своими руками впиться глотку противнику. Но как бороться, когда твое горло сжимает не яростная хватка врага, а горе и бессилие?
— Да. Я раньше никогда не сталкивался с этой силой, но, хотя она пугаем меня до дрожи в коленях, надеюсь встретиться вновь. Кто бы ни был это зиранский маг, я найду и убью ублюдка. Клянусь всем, что мне дорого, — Винстон и сам поразился прозвучавшей в его голосе твердости.
— Не найдешь. Найдем, — мрачно поправил Гиллиан, поймав взгляд друга. — Обязательно найдем.
— Шлемы наденьте, скареные бараны! Знаю, что думать вы своими чурбанами не обучены, но они вам еще пригодятся, если зиранцы любезно поделятся с нами едой, — в голосе новоиспеченного октата не скользило и капли волнения, словно он всю жизнь командовал отрядом.
Остальные солдаты, впрочем, тоже не высказывали особой тревоги. Хотя две трети из них впервые примерили вороненые доспехи гвардейцев лишь пару седьмиц назад, зато каждый успел пройти суровую школу в смешанной пехоте. На пополнение истощенного Сплава герцог Альтрейни распорядился отрядить лучших.
— Ритал, бери пол дюжины, и обойдите эти халупы кругом, мне не нужны сюрпризы. Сам потом возвращайся, а людей расставь парами, чтобы крестьяне не сделали ноги.
— Есть, октат, — изуродованный гвардеец вытянулся в струнку, всем своим видом изображая примерного служаку, и тут же получил от командира удар в защищенный доспехами бок.
— Пошути у меня, — грозно нахмурился Кель. — Кому говорил, не называть меня октатом. Это галька пускай по уставу напрягается.
— Конечно, октат, — рассмеялся на последок Ритал, уже спускаясь холма.
Торстен задумчиво проводил друга взглядом. Он чувствовал, что за напускной бравадой и неуклюжими шутками ветеран прячет обиду. Когда-то Ритал дослужился до офицера и, начав с чистого листа в гвардии, был уверен, что первым получит повышение.
Впрочем, возможно, Торстен приписывал изуродованному гвардейцу собственные переживания. Уж он точно поначалу был глубоко уязвлен, когда Граф назначил новым октатом Келя.
Лучшие друзья, боевые побратимы, норду и в голову не приходило соревноваться с бывшим бродягой. Но при этом Торстен в глубине души всегда считал, что это он лидер, а Кель его верный спутник во всех предназначенных судьбой переделках. Жаль, что сотник рассудил по-другому.
Торстен не совсем понимал, чем Кель так уж приглянулся септиму. Не своими бесконечными шутками же, в самом деле. Но как бы то ни было, когда Граф принялся заново формировать почти уничтоженную сотню гвардейцев, одним из октатов он назначил именно его.
Поначалу Торстен даже думал просить оставить его в тавте Керита, но, как ни странно, побороть уязвленное тщеславие помогла именно гордость, не позволившая открыто высказать обиду. А немного остыв, он и вовсе устыдился собственной зависти. Норд по-прежнему считал, что из него получился бы хороший командир, но дружба с Келем была куда важнее.
Хоть это было и непросто, но Торстен смог побороть обиду и даже искренне порадовался успеху друга. Немало этому помог и сам Кель, привычно отнесшийся к своему повышению с юмором и запретивший старым товарищам называть его октатом. Он сразу уловил чувства друзей и отнесся к ним с пониманием, и не подумав задирать нос.
Так Торстен, Ритал, и примкнувший к ним Мур оказались в тавте Келя. Керит с неохотой отпустил проверенных боевых товарищей, но выбора у него не было. Кому как ни ему — единственному выжившему в сотне отктату, было формировать свой тавт заново. Аристократ понимал, что непривыкшему командовать Келю будет куда проще, если рядом окажутся друзья.
Вернувшийся Ритал доложил, что вокруг поселения все чисто, и Кель дал команду выдвигаться. Со стороны гвардейцы должно быть смотрелись темными кляксами, медленно плывущими в золотистом море ковыля. Поля зиранские крестьяне разбили вдоль текущей неподалеку небольшой речушки, а двигаться по дороге, едва заметной в иссушенной солнцем степи, бойцы Сплава не рискнули. Кель всерьез не ожидал полноценного сопротивления, но предпочел перестраховаться.
Запасы провианта в отступающей армии давно истощились, и рейды по окрестным селениям стали обыденностью. Специальных партий не хватало, и герцогу Альтрейни пришлось смириться с откровенным мародерством. Посмевших оказать сопротивление или утаить урожай крестьян безжалостно вырезали.
Кавалерии почти не осталось, так что бойцов Сплава вовсю гоняли за много километров от основных сил. Эта деревня была уже третей в этом рейде, но пока гвардейцы не могли похвастаться хорошей добычей — отобранной у крестьян снеди едва хватило бы им самим на неделю вперед.