Чуждость великой пирамиды человеческому сердцу ощущалась каждым, кто ее хоть раз видел. А какие чувства она поселяла в душах, когда макушка ее была одета листами золота и солнце, отражаясь, резало глаза за один только нескромный взгляд? В недрах этой горы лежали кости дерзких, настигнутых дальномыслящим Хуфу. По его воле на незваных бросались кобры, в темных закоулках похитителей поджидали водоемы с громадными крокодилами. А сокровища Хуфу были несметными, непредставимыми, как все опасности на пути, как сама пирамида. Кое-где не было ни змей, ни крокодилов, там селились пауки-людоеды, там сверху падали острейшие решетки-копья, под ногами разверзались колодцы с отвесными стенами… Много ловушек приготовил сын Снофру, отец Хефрена. Сотни смелых погибали в мучениях, не добравшись до главной комнаты, никто не добрался, и жертвы отправлялись в Аментет, чтобы до конца вечности служить рабами победоносному Хуфу.
Все это, разумеется, Ба-Кхенну-ф знал.
— Привет вам, великие верховные владыки Секхема, Хе-ру-кхенти-ан-маати и Тот, который пребывает с верховными правителями в Нарерут-фе! — прошептал Ба. — Ночь сущего на ночном празднестве в Секхеме означает свет восходящего солнца на саркофаге Осириса.[35]
Не зря он провел год в храмах, не зря раздавал золото, изучая иероглифическое письмо первых династий. Секхемом называлось это место, город мертвых на западном берегу, песчаное плато пирамид, и тайные слова, непонятные ему самому, затверженные наизусть в святилище Ипет-Рес,[36] выведут обратно, в ночь, к звездам.
— Привет тебе, Тот, приносящий Осирису успех, помоги восторжествовать над противниками в присутствии великих верховных правителей![37]
Сказал — и протиснулся в узкий проход.
Этот путь, очевидно, был когда-то специально завален камнями. Он то становился широк, то заставлял Ба выставлять светильню на вытянутой руке вбок и лезть, обдираясь о стены. Да, здесь могли быть змеи.
Заваленные участки встречались с равными промежутками. Но везде обнаруживались расчищенные проходы. В какой-то миг, когда Ба оттолкнул плечом глыбу слева и широко шагнул, почти прыгнул, большой камень наверху пошатнулся и с грохотом обрушился туда, где он только что был. Двигайся он потрусливей — камень сломал бы ему спину.
— Это не ловушка… — прошептал Ба.
Действительно, это было просто потревоженное скопище известняка.
Ба выбрался на широкое место и провел ладонью по стене. Ощущение поразило его: стена оказалась гладкой, словно… Не бывает такой ровной, отшлифованной гладкости в природе. Он подумал, что стена из золота, и приблизил светильню. Но нет, камень. Словно огромные чудовища с шершавыми языками на службе у Хуфу вылизали ее до блеска. Хотя огромные чудовища сюда бы не поместились.
Ба представил пирамиду одним огромным чудовищем. Ему стало жутко. Живот чудища мог запросто переварить человека, стены сойдутся, коридор сожмет… И ясно, почему до сих пор он не встретил костей, останков жертв — пирамида питается ими. Ба прислонился к стене. Вот и еще открытие, маленьких открытий накопилось много за год внимания к своему ка: выходит, с помощью воображения он способен напугать себя сильнее, чем все потуги окружающего мира.
Ба перестал думать и снова двинулся вперед. Он легко достиг комнаты в центре пирамиды. Саркофаг находился здесь, обозначая цель пути.
Ба прислушался… Ни страха, ни мистического волнения, о котором любят толковать жрецы. Но какая-то тревога присутствует. Что-то очень не так.
Обыскав последний покой Хуфу, высветив все углы, не найдя потайных дверей, простукав все четыре стены и пол, Ба понял, что же не так. Он лишь повторил пройденное прежними расхитителями. Небывалый подвиг существовал в его фантазиях, не более. Здесь бывали не раз. Отсюда унесли все.
Он сел на пол и обхватил голову руками. А он так рассчитывал… Он-то думал: или навсегда в темноте, жертвой — или назад к звездам с новым богатством.
Золота нет…
Ба-Кхенну-ф поднялся на ноги и посмотрел вверх. Над этим потолком вздымались сотни локтей камня. Согласно учению жрецов, форма пирамиды была нужна, чтобы дух правителя взлетел и отправился в небеса легче, скорее, надежнее, чтобы его там ждали, поэтому дух правителя уходил через верхушку пирамиды, через острие, выводящее напрямую к богам. Глядя туда, вверх, Ба-Кхенну-ф тихо произнес:
— Брат, я отдал тебе долг.
Лодка плыла вниз по течению, в направлении дельты. Ба купил этот путь, предложив взамен бронзовый нож. Ему было жаль расставаться с последней ценностью, но от Секхема до города Рамзеса триста схенов. Их можно преодолеть и пешком, пять дней мучений в разгар жары, но не с ношей, завернутой в покрывало.