Утром, услыхав крики, Лаокоон все понял. Знак Посейдона там, на берегу, был обманом. Жрец не мог сказать, зачем этот обман, но конь не принадлежал Посейдону. Он взял копье, позвал сыновей, спросил, помнят ли они свою мать, улыбнулся, совсем как она ночью, и поспешил к славе в веках.
…Копье вонзилось в бок деревянной громадине и затрепетало.
— Это не дар Посейдону! Это обман врагов! Это не дар Посейдону, я, его жрец, объявляю вам!
— Это не дар Посейдону… — изнемогая, закричал и Синон. Пока Приам ходил вокруг коня, чужака непрерывно били в живот ногами, желающих нашлось много, и они меняли друг друга.
Лаокоон, Приам, Парис, да все, в общем, обернулись к нему.
— Я — жертва, жертва… — опять заговорил Синон.
— Не дар Посейдону? — спросил Приам. — Что же это?
— Это дар Афине.
«Ну давай же, быстрее!» — торопил Посейдон. Он чувствовал движение.
«Прекрасно! Что ж, посмотрим…» — подумала Афина и сложила руки для заклинания.
Океанский монстр проплыл, оставляя темную каменную громаду слева — то был остров Тенедос. Если бы он поднялся из глубины посреди ахейских кораблей, даже Нестор задохнулся бы от ужаса, даже Диомед поверил бы в существование богов.
Но дитя Посейдона проследовало дальше.
Его задачей было вселить кошмар в сердца троянцев, сжать в объятиях скотину из дерева, обидное подобие, намек на властителя штормов. Щепки должны были брызнуть как слезы, и Одиссей, паршивый щенок Афины, должен был сгинуть, как ничтожная рыбешка.
Как они завизжат, когда трупы ахейцев посыпятся из разломанного щипцами-щупальцами убежища!
Вот тогда Трою точно сможет взять лишь одна сила, та, что взяла минойский Крит — сила огромной волны.
Это запоминается!..
Монстр был создан с любовью и старанием — такое не рождается сразу — десятилетие за десятилетием Посейдон выпестовал его подальше от глаз Зевса. Глава пантеона уничтожал чрезмерное в своих владениях. Поэтому монстр явился из океана.
Раз в столетие получалось у Посейдона произвести подобное. Конечно, это было чудовищное отклонение. Предыдущий погиб в Ливии.
Его сторонилось все живое. Интуитивно рыбаки отказывались выходить на ловлю, пока он плыл. Дельфины прятались, даже крабы зарывались в песок. Он не искал себе пищу, он спешил разрушать.
Как же, почему, откуда уже у самой цели объявились эти змеи?!
Несравнимые с ним, и все-таки больше, куда больше и — злее обычных… Сколько их тут? Да, несравнимые поодиночке.
Но их тут было восемнадцать.
— Говори! — приказал Приам.
— Я аргосец, родом из Аргоса, это такой град, рядом с Микенами, во владениях Атридесов…
— Мы знаем.
— Вы меня знаете?!
— Мы знаем, что такое Аргос, — нетерпеливо пояснил Гелен.
Он искоса посматривал на Лаокоона.
— Меня зовут Синон, они решили убить меня, их жрец, Калхант, он говорит с богами, он выбрал меня для жертвы, он сказал, это жребий, но не может быть, не может быть… Это было подстроено!
— Зачем? — спросил Гелен.
— Чтобы убить меня.
— Для чего приносить тебя в жертву?
— Они принесли жертву, когда плыли сюда. Они зарезали девушку. Они доплыли, но не взяли ваш город.
— Ты же аргосец… — произнес Парис. — Значит, это вы не взяли наш город.
— Да, да… — Синон опустил голову. — Мы…
— Дальше, — приказал Приам.
— Девушка оказалась наполовину принятой жертвой. Теперь Калхант посоветовал принести в жертву мужа. У которого как можно больше детей.
— Какая интересная мысль… — восхищенно проговорил Гелен и задумался.
— В Трое нет человеческих жертвоприношений! — с гордым, поистине царским достоинством сказал Приам.
— Да, — согласился Гелен, — но сама идея…
— Отчего ты жив? — спросил Парис.
— Я убежал.
— И теперь греки не доплывут по домам? — спросил богач Антенор.
— Не знаю…
— Так почему это дар Афине?
— Я, я был жертва Посейдону. А это — дар Афине. Она разгневалась на ахейцев!
— За что?
— Они что-то украли из ее храма?
— Кто? — спросил Парис.
— Когда? — спросил Гелен.
— Одиссей, кефалленец… И, кажется, Диомед.
— Одиссей… — повторил Парис тихо.
— Откуда, ты говоришь, Одиссей? — спросил Гелен.
— Кефалления, это какие-то острова на закате. Он с какого-то совсем маленького острова…
— Ты ничего не знаешь, Синон, — произнес Приам. — Я понимаю, почему именно тебя выбрали жертвой.