Удивительно другое: Диомед единственный в обеих поэмах смертный, поднявший руку на бога, более того — поднявший ее не напрасно.
Причем на двух олимпийских богов сразу!
После того, как Пандар ранил стрелой Менелая, ликийский лучник не успокоился, высмотрел на поле Диомеда и попал стрелой Диомеду в плечо. Пандар получился самым злополучным из действующих лиц «Илиады»: зацепил, но не убил Менелая, чем разорвал мирное соглашение; чуть спустя зацепил, но не убил Диомеда, чем вызвал последнего на подвиги и накликал собственную гибель.
Едва стрелу Пандара извлекли из плеча Диомеда, наемник Агамемнона взмолился: «Будь благосклонной, Афина!»
Афина услыхала, как выражается автор: «вняла», и вдохнула в Диомеда дух победы, вернее, дух его отца Тидея. Она «члены героя соделала легкими, руки и ноги», а также дала возможность видеть бессмертных. И сказала: «На богов не лезь, остальных одолеешь. Хотя если Афродита тут где-то появится, можешь разить».
Диомед убил девять троян (имена прилагаются). Это сосчитали Пандар и Эней, которые вдвоем решили укротить буйство ахейца. Но Диомед ударил Пандара копьем в нос, копье «пролетело сквозь белые зубы», отсекло язык при корне «и, острием просверкнувши насквозь, замерло в подбородке». Диомед убил бы и Энея, сделав невозможной всю «Энеиду» — будущее существование Рима повисло на волоске… Однако вмешалась Афродита, в одиночку укрывшая от смерти Римскую республику, Римскую империю, Цезаря, бани, Колизей, форум, развращенные нравы времен упадка, подонка Калигулу, Понтия Пилата, Нерона с Лженероном, классическую латынь, кодифицированное римское право… Помня наставления Афины, Диомед ткнул Афродиту копьем в руку около кисти. Не ожидавшая такой наглости, Афродита громко вскрикнула, а Диомед еще и сказал ей что-то крайне нелицеприятное.
Афродиту Арес утащил с поля боя на Олимп, а Диомед продолжал геройствовать. Он все-таки напал на Энея, но на сей раз Энея прикрыл лично бог Аполлон, величественно и грозно заявив страшному богоборцу Диомеду: «Вспомни себя, отступи и не мысли равняться с богами! Никогда меж собою не будет подобно племя бессмертных богов и по праху влачащихся смертных!»
Диомед отступил, но вновь дала о себе знать Афина: «Сейчас тут появится Арес. Он твой!»
Диомед ужаснулся: «Как, и Арес тоже?»
Афина возмутилась: «Нет, Тидей произвел себе не подобного сына! Не бойся, я буду сама сражаться за тебя!»
И Диомед ударил Ареса копьем в живот.
В ответ Арес лишь взревел, да так ужасно, что ахейцы и трояне вокруг дрогнули… И унесся на Олимп, где сел возле Зевса «печальный и мрачный».
Таким образом, из богов, стоявших на стороне Трои, только Аполлон сумел достойно возразить безумцу, направляемому Афиной.
(Комментарий Посейдона: ради чего и придуман весь эпизод. Узнаю златокудрого!)
6. Диомед продолжал убивать, но сошелся с Главком из Ликии. Прежде чем убить Главка, Диомед спросил его, кто он такой? Главк ответил, но не просто сказал: «Я Главк!» — а поведал целый миф о Беллерофонте, который являлся его довольно знаменитым в архаических кругах дедом. На что Диомед возрадовался: «Мы же связаны узами гостеприимства!» И не стал убивать ликийца. «Смотри, сколько кругом ахейцев, бей кого хочешь!» — дружески предложил Диомед, широко улыбаясь. «А сколько троянцев для твоего копья!» — сопровождал Главк слова приглашающим жестом. И они обменялись знаками так называемой проксении (что-то вроде побратимства городов), но почему-то Диомед дал Главку медный доспех ценой в девять тельцов, а Главк Диомеду — очень даже золотой, стоящий в одиннадцать раз дороже.
Тем временем Гектор вернулся в Трою. Когда он входил в город, матери, жены, дети наперебой расспрашивали его о своих сыновьях, мужьях, отцах… «Молитесь, несчастные!» — велел им Гектор. Тут же подошла его собственная мать, жена Приама Гекуба. «Хочешь выпить, сын мой?» — спросила она героя. «Вино меня обессилит, — отказался герой. — Лучше собери их всех в храме, пусть несчастные молятся!»
В опочивальню Елены и Париса Гектор вступил вместе с пикой. Пика была в одиннадцать локтей, соответственно можно сделать вывод о высоте потолка в спальне Париса.
Далее Гектор говорит странную вещь: «Ты не вовремя, Парис, наливаешься гневом, там разгорается бой… Идем, если не хочешь, чтобы вспыхнула Троя!»
(Комментарий Артемиды: вот-вот, такое впечатление, что это Нестор упрашивает вступить в бой Ахиллеса, а не Гектор «трусливого» Париса.)