— Крит? — спросил Ба.
…Он добил остров народа Кефтиу, ограбил дворец самого Миноса, подкараулив момент, когда Минос умер… Он столько всего натворил! Больше, конечно, в молодости, но и на склоне лет, подружившись с неприкаянным Пирифоем, знаменитый уже Тезес украл у Тиндарея совсем юную дочь. У Тиндарея было две дочери, и потерять половину своих дочерей — это удар для отца! Зачем Тезес это сделал, непонятно, тем более что Елену, украденную дочь басилевса, он разыграл с Пирифоем на костях.
— На чьих костях? — спросил Ба.
На игральных костях, но вот Тезесу они принадлежали или Пирифою… Видимо, Тезесу, раз он выиграл. Кости такое дело… Атридесы заставили поверить всю Ахайю, что воспользоваться добычей Тезес не успел или не сумел, однако правда в том, что брать Елену в жены потом долго не хотели. Хотя вернул ее Тиндарей очень скоро, так как Тезес, не довезя девчонку к себе, еще по дороге бросился в новый грабеж, что-то для них сложилось нехорошо, Пирифой погиб… В общем, Елену вернули, и женились на ней да на ее сестре Клитемнестре братья Атридесы, старший и младший. А уж разыгрывали они сестер на костях или нет, или краденная однажды Елена досталась младшему просто как младшему, неизвестно. Басилевс Тиндарей был доволен, Атридесы же двойным браком обеспечили присоединение соседних тиндареевых земель к Микенам.
Вообще в большой Ахайе очень много заливов, долин, островов. Но после установления неразрывных уз Микен со Спартой все они объединены боевым союзом, кругом, и в центре круга — первый среди равных старший Атридес. Он остался править в Микенах, а его младший брат отправился в Спарту…
И долго рассказывал увлеченный дан о битвах, морских нападениях, собственной удали, о других басилевсах.
Она ждала его. В тихом покое дворца, вдали от морских разбойников, в безопасности, выкупленная у Нетчефа, не потревоженная песками Палестины.
Ба целовал ей ноги, овладевал ею, грубо держа за волосы, он обводил пальцем контур плеча и не уставал любоваться точностью ее тела. Она была красивей пирамид и гораздо полезней для мира живых.
Он заставлял ее пить вино прямо из кувшина и смотрел, как красные капли падали на грудь.
Потом Ба сказал:
— Я нашел тебе имя.
Любил ли он ее?
Да!!!
Но зачем тогда…
Выходя утром под солнечные лучи, он чувствовал прикосновения. Остатки куста, сгоревшего во внутреннем дворике несколько лет назад, конечно, давно исчезли. На том же месте вырос новый, свежий куст. Ба вспоминал Эхнатона и произносил тихо: «Ничего не хотеть и ничего не делать для себя». И в следующий миг чувствовал счастье.
Он не мог ответить, зачем ему эта немыслимая затея. Он видел в этом прелесть. Не соблазн, нет. Подсказанное свыше совершенство, ради которого стоит существовать.
И ведь никто не оценит…
Оценят! Есть единственный зритель здесь, на восточном берегу, — Рамзес Второй. И, возможно, кто-то наблюдает с той стороны.
Время шло.
Ба-Кхенну-ф уже составлял фразы, то ли хеттские, то ли какие еще; он не слишком заботился о диалекте, на котором колх учил его разговаривать, так как надеялся подправить выговор в Велуссе. Пока надо понимать чужую речь и отвечать на нее.
Иначе дело обстояло с девушкой. Она должна была заговорить на чистом языке данов, более того — как подданная именно Тиндарея и Атридесов.
Ба ждал встречи дана и девушки с некоторым опасением. Эта встреча целиком зависела от него, он сам ее оттягивал. Как отзовется на красоту воинственный, почти дикий человек? Что, если у них отсутствует чувство прекрасного? И насколько похожи люди Атридесов на людей Велуссы? И насколько близки люди Велуссы к хеттам?
Дан побледнел. Дан сначала не отрывал взгляд, а потом, опустив глаза, старался не смотреть на нее.
Ба радовался. Ба не ошибся.
Но все-таки спросил:
— Что ты думаешь об этой женщине, пленник?
Дан проговорил невнятно:
— Ее кожа темней, чем у наших женщин.
— Ее кожа темней, чем у большинства женщин Кемт, — сказал Ба. — Но это же красиво, пленник, не правда ли?
Позже раб пытался взять девушку силой, наверняка зная, что поплатится жизнью. Ба предвидел такой поступок, за ними следили. Раба избили, но не чересчур. Еще позже дан пытался сбежать, уговорив девушку. Напал на стражу… Он еще не научил ее всем словам, поэтому раба снова избили в меру.
У людей Атридесов было чувство прекрасного.
— План вот какой, — сказал Ба.
Теперь он, а не Рамзес, выводил деревяшкой по земле контуры окружающих стран, а сад Великого Дома молчал, хоронил в себе тайны.