— Это внешнее… Только символы… А сущность — иная.
— Ты прав. Наше главное оружие — сущности, которых до нас не было.
— Это не оружие. Это наше спасение, незнакомец.
— Так что ты выбрал своим оружием и спасением, Бакхус?
Пустыня прислушалась. Гора, некогда с легкой руки египетского разведчика превратившая Мес-Су в пророка, почтительно притаилась.
— Мистификация, — назвал Дионис.
— Что?
— Временное искажение души смертного. Мимолетное сумасшествие. Добровольное искривление себя.
— Временное превращение смертных в зверей?
Дионис улыбнулся, тонко и агрессивно:
— Я бы сказал, временное превращение смертных в богов.
— Укрой нас облаком, милый супруг мой. Я не хочу, чтобы другие бессмертные слышали этот разговор.
Золотое облако опустилось на вершину горы Иды, что недалеко от Трои, всколыхнув травы на склоне драгоценным дуновением.
— Он сказал, что хочет идти с Синая к Олимпу пешком?! Это точно? Это передал Гермес?
— ДА.
— А где сам Гермес?
— В ПУТИ.
— Значит, он не умеет преодолевать расстояние подобно Посейдону или Гермесу. А почему Гермес не предложил ему нашу колесницу?
— ОН БЫ НЕ ПРИНЯЛ.
— Послушай, супруг мой, если он пойдет пешком, то неминуемо встретится с этим народом…
— С БРОДЯЧЕЙ ТОЛПОЙ?
— С народом, назвавшим себя Израиль. Назвавшим с его подачи. Слово Израиль означает…
— Я ЗНАЮ.
— Тебя это не тревожит?
Великий бессмертный задумался. Он не мог сейчас слегка наклонить голову, потому что утвердительных ответов ни на один вопрос не было.
— Если он встретится с ними, то я вижу две неприятности. Хотя, конечно, они могут входить в твою стратегию, о которой я не осведомлена.
Молчание не прервал даже раскат алмазного грома над золотым облаком.
Гера продолжила:
— Я на всякий случай скажу. Первая неприятность: он может вернуть память не через эпоху, как заведено, а прямо сейчас, когда еще живы его смертные контрагенты. Это большое преимущество. С гостями твоего пантеона прежде так не бывало.
Она подождала — ничего не произошло.
— Вторая неприятность: если он вдруг встретится с вождем Израиля, то этот смертный получит от него очень-очень много силы. Да, я понимаю, много только для смертного… Но нужно ли это нам? Это ведь будет не избранный, а дополнительный бонус.
Гера подумала.
— С другой стороны, если контакт Бакха с ним продлить, то Бакх в течение этого периода будет терять ту силу, которую ему придется отдавать… И если направить его контрагента в удобный нам героический тупик… Тут есть о чем поразмыслить, супруг мой.
Роскошная многовековая борода колыхнулась усмешкой.
— ТЫ ЗАВЕДОМО ВРАЖДЕБНА К НАШЕМУ ЮНОШЕ, ДЖУНА. ОТЧЕГО БЫ ЭТО? ОН ВСЕ-ТАКИ МОЙ — ЗАМЕТЬ, МОЙ! — ГОСТЬ.
Ответная усмешка Геры была совсем не такой добродушной.
— Он новый Прометей вместо старого. Что передал тебе Гермес? Искривление сознания? Превращение смертных в богов?
— МИМОЛЕТНОЕ, ДЖУНА, МИМОЛЕТНОЕ. НИЧТО ТАК РЕЗКО НЕ ПРОВЕДЕТ ГРАНИЦУ, КАК ВОЗВРАЩЕНИЕ ОБРАТНО ПОСЛЕ МИМОЛЕТНОГО ПРЕВРАЩЕНИЯ.
Гермес спешил на всех ветрах, он не просто задержался в пути, нет — ему пришлось вернуться. Такого с ним никогда еще не случалось, по крайней мере он не помнил, а помнил он ой-ой-ой сколько всего, в подробностях, геометрических фигурах и количественных выкладках. Но такого — никогда!
Он забыл свой жезл.
Он, который забавлялся, перемещая предметы от одних бессмертных к другим, заставляя их задавать друг другу недоуменные вопросы, бог воровства, а значит — внимательности, он забыл свою, не чужую, а свою, принадлежащую исключительно ему, вполне магическую вещь.
Он ничего не позаимствовал у этого полуголого парня, младшего брата-коллеги… Да и то лишь потому, что нечего было: тот едва на свет родился, на свет вечной (или достаточно долгой) жизни из тьмы остального человечества. Гермес ничего с него не взял. Юноша все равно не понял бы изысканности действия — пусть сначала обзаведется символами.
Куда же он его дел?
Гермес чуть не разбился о скалу, так круто ринулся он вниз. «Сохрани безразличие! — крикнул он себе шепотом, чтобы ни одна мойра не услышала. — Безразличие, твое математическое свойство!»
Дионис сидел в той же позе и крутил пальцами несотворенную палочку.
— Не стоит оставлять без должного присмотра то, что вам дорого… — произнес Дионис. — Хотя лучше, конечно, не иметь ничего столь дорогого.
Он протянул жезл его хозяину.