Если б Аиду нужны были мертвецы, он бы, наверное, оценил Ахилла. Но мертвецов в мире и так достаточно. Кроме того, если б Аиду были нужны мертвецы, он бы искал не сына Пелея, а того, на чью совесть легли все эти павшие с обеих сторон, эта кровь и эта война…
Все это было заслугой одного существа, под тимпал которого они сплясали, под шутовской бубен, превратившийся ненароком в боевой барабан.
Ахиллес не слышал ритма, но плясал неплохо.
Сегодня он смотрелся, пожалуй, величественно. Сегодня что-то в нем было…
«Пусть дрогнет земля!» — повторил про себя Ахиллес, и гримаса воина, суровая, хотя и банальная, отразилась на его лице.
— Куда он пошел?!!!
Кассадра не просто закричала, она взвизгнула, да так неистово, нечеловечески, что служанки прибежали, и в глазах был ужас, и кто-то понесся зачем-то к Приаму, будто даны ворвались в город.
Парис, перекинув за спину лук, опоясавшись коротким мечом, уходил по улочкам Трои, прочь от своего дома к воротам. Его провожали взгляды женщин — в отличие от Гектора, он не боялся суждения троянок.
— Зачем, зачем, ну зачем и куда он ушел?!!!
Елена молчала. Не сказать, чтобы Елена смотрела презрительно, скорее бесстрастно.
— Этого нет в моей поэме, понимаешь, ты, призрак? Это неправильно, это неправильно и страшно…
— Ты не знаешь, чем все кончится? Так сложи строки прямо сейчас! — посоветовала Елена Прекрасная.
— Эти строки не ложатся, — сказала Кассандра, широко открыв глаза, как ей бывало свойственно. — Строки о нем больше не складываются. — И опять завопила на пределе голоса: — Этих стихов нееет, понимаешь, неееееет!!!
— Я бы не затевал сегодня атаку, — сказал Диомед.
Агамемнон посмотрел на Нестора.
— И я бы не советовал, — отозвался тот.
Ветер волновал море, только что промчался быстрый дождь… И вообще умирать в этот день никому не хотелось.
— Сын Пелея неудержим, — покачал главой басилевс басилевсов.
— А где Одиссей? — спросил Менелай.
— Он вчера вернулся из Трои, — ответил Диомед.
— Пронырливый этот островитянин…
— Да, — согласился Диомед. — Послушай, Менелай, ты когда-то говорил, что отобрал у купца железо.
— Отнял, было, — Менелай ухмыльнулся, что-то вспомнив. — Но из него трудно что-либо сделать.
— Я хочу попробовать, — сказал Диомед.
Менелай обратился к брату:
— Я половину продал… Кое-как, его и продать непросто. Оно было ни к чему не пригодно…
Диомед отвернулся, потеряв интерес.
Мало кто знает, что поединок Ахилла с Пентесилеей случился в тот же день, что и поединок, с позволения сказать, Ахилла с Парисом. Мало кто помнит вообще такое имя — Пентесилея.
Конечно же, она не была амазонкой, как изображено на чернофигурной вазе классической эпохи. Конечно же, она была сестрой-любовницей Сарпедона, у хеттов так было принято: сестры они же и любовницы. Амазонок хетты не знали, амазонок выдумали поэты, от которых Аполлон отвернулся.
В тот ветреный денек Пентесилея не плакала.
— Ты уверен, что мирмидоняне пойдут на город?
— Они безумны, — почтительно отвечал предводитель железного отряда, — они приближаются к самым стенам, с каждым боем все ближе.
— Это хорошо, — мечтательно проговорила женщина.
Она была на десять лет старше своего Сарпедона. Она ценила его. Нет, она его обожала. Ей с ним бывало лучше, чем Ахиллесу с Патроклом.
— Я попытаюсь убить его, — сказала Пентесилея.
Железный вождь покачал головой в шлеме, но отговаривать ее не стал. Он знал, что Пентесилея посвятила себя богам смерти, что ж, пусть пробует. Кто-то же должен когда-нибудь убить басилевса мирмидонян.
— Пусть они видят, что ты женщина. Тогда тебе легче будет подобраться к нему.
— Хорошо, что я не срезала волосы.
До начала сражения есть еще немного времени. Мирмидоняне, вопреки советам Атридесов, отсчитывают шаг за шагом по пыльной равнине к стенам. Парис щиплет тетиву и отсчитывает стрелу за стрелой, они пока недвижимы, но у каждой на конце странный металл — железо. Хетты знают, что это, хетты отсчитывают своих погибших, к которым прибавится сегодня кто-то; среди хеттов женщина, она не очень красива, зато царского рода, и никто не может помешать ей умереть, когда вздумается. Хищная птица парит над всем этим, презирая стервятников: давно пора разогнать их, собравшись вместе, коршунам, ястребам и орлам, в поход-полет возмездия, как сделали люди там внизу…
А мы вспомним Терсита, был и такой человек.