Екатерина Лесина
Три ступени. Безнадежность
Растрепанные седые волосы, одутловатое лицо, бледная кожа и крупицы угольной пыли, просыпавшиеся с бровей на щеки. Принцесса была некрасива.
Принцесса была единственна, а потому прекрасна, и Рыцарь, склонившись над телом, нежно провел ладонью по щеке. На коже следами от когтей остались четыре глубоких царапины, и четыре кровяных параллели.
- А я нашел! - влез Привратник, наступив ногой на розовое платье. - Вы знаете, я, кажется, нашел нужный ключ!
- И что с того? - Рыцарь приподнял веки. Синяя радужка, черный зрачок, красные пятна лопнувших сосудов. Его отражение.
Что ж, почему бы и не посмотреть на себя чужими мертвыми глазами.
- Ну, как же так? Как же так... я всю жизнь посвятил поискам... я много лет... я сосчитал... я просчитал... я нашел, наконец! Вы слышите, я нашел!
- Допустим, - подняв закатившуюся под стол корону, Рыцарь кое-как надел ее на голову Принцессе, одернул подол, чтобы тот скрыл босые ноги, размазал выползшую изо рта каплю крови по губам и, ухватившись за рукоять меча, потянул на себя.
Теперь она была почти совершенна. Пошарив по крохотной комнатушке, в которой только и было, что дверь без замка да лестница, он обнаружил букетик из хрупких незабудок, жестких желтых лилий и двух роз, которые, высохнув, приобрели изысканный черный оттенок. Отряхнув пыль, Рыцарь пристроил букет над раной. Отступил, любуясь и запоминая, и только тогда ответил Привратнику:
- Допустим, вы его нашли, но что вы станете делать теперь?
Ступень первая: от и до.
- Раз-два-три-четыре-пять, - Привратник пересчитывал ключи. Их было много и разных: массивных, грубой ковки, с пятнышками ржавчины и царапинами; крохотных, изящных, готовых в любой момент сорваться со связки и затеряться в трещинах между плитами; красных медных и желтоватых латунных, и плоских тонких, и штыревидных длинных.
- Шесть-семь-восемь-девять, - бормотал Привратник, пытаясь одним глазом глядеть на дверь, другим - на связку, а вдруг да промелькнет тот самый, нужный.
- Десять-одиннадцать... - заскорузлые пальцы вдруг замерли, вцепившись в бесформенную железку. Круглая некогда головка была смята, шейка ключа искривлена, а бородки и вовсе сточены начисто.
- Непорядок, - возмутился Привратник и, прислушавшись к эху, чуть более громко повторил: - Непорядок? Не-по-ря-док!
Слово непривычно, но приятно, царапнуло горло, а осмелевшее эхо с удовольствием покатило звук вверх по лестнице. И где-то там, где смутно проблескивал желтый огонек окна, слоги смешались, превратившись в рык.
Привратник вздрогнул - прежде он не позволял себе быть столь шумным - и упрямо пробурчав:
- Непорядок, - попытался разомкнуть кольцо. Сломанный ключ следовало убрать и немедленно. Но пальцы не слушались, скользили по металлу, а ключи в связке звенели и царапали кожу. Защищались.
Ничего, это он уже знает, с этим он уже сталкивался. Повернуть, надавить, потянуть... еще потянуть, сильнее... еще сильнее!
Кольцо вдруг треснуло и разломилось на две равные половинки, ключи разлетелись по комнате, а сверху рухнуло нечто огромное, издавшее при столкновении с каменными плитами преотвратный звук.
- Что за...
Договорить Привратник не успел: в воздухе выросла серебряная лента и, прошив упавшее нечто, с хрустом и лязгом вошла в плиты.
Привратник моргнул, поддел ногой появившийся из ниоткуда желтый обруч с зубчиками и увидел нужный ключ.
Ну да, это совершенно точно был он.
Ступень вторая: между.
- Дракона мне! Дракона! - орал Рыцарь, тарабаня флягой по стене. Сегодня он был пьян, впрочем, как и вчера, и позавчера, и несколько дней тому.
- Д-р-Р-ракона! - ревел он, но звуки гасли, а стена, осыпаясь известняковым прахом, оставалась по прежнему нерушимой, и только на изрядно покореженной фляге появлялись новые царапины. Впрочем, и они на первый взгляд выглядели лишь частью сложного узора.
- Дракона! - выплюнул он в последний раз и, швырнув флягу в угол, поднялся. - Ах, нет др-р-ракона, машу вать? Вашу мать... - поправился он, громко икнув. - А я говорю, есть! Есть др-р-раконы. Так ему и сказал. Скотина ты, брагор-р-родный сэр, и тварь безмозглая!
Он ударил по стене уже рукой, закованной в броню, и снова выругался, пнул попавшийся под ноги шлем, но промазал, наступил на плюмаж, дотянулся до кубка и, подняв вверх, провозгласил:
- За драконов!
В углу, воткнутый меж каменных блоков, тускло поблескивал меч, с которого свисал алый, местами измазанный высохшей блевотиной плащ, а на полу валялся топор.