Дом Тумановой находился в другой стороне. Андрей вышел из своего укрытия, зашел в лес и двинулся параллельно дороге, преследуя брата и не спуская с него глаз. Ему показалось, что он слишком долго идет, лавируя между розоватыми, в оранжевой смоле, шершавыми стволами сосен, ступая по мягкому одеялу из иголок, и лес почему-то оставался равнодушным к его страданиям. Его жизнь рушилась, а в ветвях сосен, где-то далеко наверху, в пышной зеленой кроне, заливались птицы, которым тоже не было никакого дела до его готового разорваться сердца.
И вдруг он понял, что плачет, что все внутри него клокочет, что слезы заливают лицо. Он задыхался, вспоминая, как буквально на днях вечером они с братом стояли возле мангала, жарили шашлык и Андрей в порыве любви обнимал Виталия за плечи. Как готов был счастливо плакать при мысли, что брат вернулся, что теперь они вместе и что скоро все в жизни его неблагополучного брата изменится, он начнет работать, переедет в Москву, сначала поселится в их с Таней квартире, потом, может, встретит женщину…
Как он мог? За что? Неужели кровь, их кровь, превратилась в яд? Ведь они же братья!
В груди слева закололо, да так больно, что Андрей остановился, чтобы перевести дух, чтобы исчезла боль. Не хватало еще, чтобы он умер прямо здесь, в лесу. И тогда этот негодяй поселится здесь и будет продолжать терзать Таню…
Андрей очень удивился, когда увидел, как Виталий сворачивает к дому, в котором, насколько ему было известно, никто не жил. Хозяева укатили за границу, и там никто и никогда не появлялся.
Что он там делает? Виталий наклонился, затем поднялся и начал отпирать дверь. Может, под крыльцом был ключ? Что ж, это так похоже на брата: проникнуть с помощью случайно обнаруженного ключа в чужой дом и делать там все, что хочется! Вероятно, здесь после таких вот сцен с Таней он и пережидал время. Отсыпался, отлеживался, может, покуривал травку. Но уж точно не страдал. Он, дьявол, радовался тому, что снова одержал верх над несчастной запутавшейся женщиной. Оставил ее в таком жутком состоянии и даже не попытался как-то успокоить ее! Как она там?
И вдруг Андрей спохватился: а что он сам? Почему не зашел в дом, не обнял жену?
И тут ясная и правильная, как ему показалось, мысль подсказала ему, что нужно делать.
А домой он еще вернется, уже очень скоро…
На ослабевших ногах, продолжая все еще испытывать боль в левой половине груди, как раз там, где набатом билось его сердце — пока еще билось! — он приблизился к крыльцу незнакомого ему дома, поднялся и потянул за ручку двери. Дверь открылась.
— Виталий! — Ему с трудом удалось придать голосу веселость.
Он и сам не понял, как у него это получилось. Он даже улыбнулся одними губами, чувствуя, как собственная фальшь отравляет его. Он в эту минуту чувствовал себя больным и совершенно несчастным.
— Ау! Ты где? Я видел, как ты вошел сюда! Слушай, посмотри, какие я удочки тебе купил!
Про удочки он придумал на ходу. И Виталий, который тоже, видимо, не сразу сообразил, что Андрея в этот час не могло быть ни здесь, ни где-то в другом месте Соснового Бора — он же уехал на работу! — вышел сначала со спокойным выражением лица, потом, уже увидев его, удивлено нахмурился, ну а затем и просто улыбнулся.
Андрей схватил его за руку, рванул вниз, и Виталий, не удержавшись, упал на ступени, скатился вниз и сразу же получил оглушительный и ослепляющий удар ботинком.
Внезапность этих ударов определила всё дальнейшее. Андрей наносил ему удар за ударом. Заметив старый глиняный горшок с комом окаменевшей земли и торчащими из него засохшими стеблями мертвого растения, Андрей схватил его…
После того как все была кончено, Андрей поднялся и отвернулся, не в силах смотреть на брата. Но потом все-таки, отдышавшись, присел и взял его руку в свою. Пульса не было. Виталий был мертв.
И сердце отпустило. Боль прекратилась. Как странно!
Андрей оглянулся. Он был готов к тому, что сейчас мимо дома пройдет кто-то, неважно кто. И он скажет ему, что ни о чем не жалеет. Что он сделал то, что надо было. И пусть вызывают полицию, ему все равно.
Но никого не было. И лес стоял розовато-зеленой стеной, наблюдая за разыгравшейся перед ним трагедией. Ни одна ветка не шелохнулась. Даже птицы примолкли. Вот они, свидетели! Теперь разнесут весть по округе…
Андрей оттащил труп брата в кусты и принялся осматривать место убийства. На земле была кровь. Много крови. Но не на крыльце, не на деревянных ступенях, что уже было хорошо. Как смыть эту кровь с земли?