— По-моему, мы с тобой слишком сентиментальные для этого дела, ты не находишь?
— Да нет, не в этом дело. Просто я, как и ты, не могу привыкнуть к смерти. Слишком уж часто приходится ее видеть. К этому невозможно привыкнуть.
— Смерть… Хочешь, я расскажу тебе, как я представляю себе смерть?
— Ты уверена, что хочешь поговорить на эту тему, тем более на ночь глядя?
— Да. Смерть — это когда ты заходишь в темную комнату и за тобой захлопывается дверь. И все — темнота. Ты ничего не видишь и не слышишь. И главное, никто уже эту дверь не откроет. Вот почему я не боюсь смерти. Я, когда захожу в кладовку, в темную кладовку, причем я нарочно не включаю свет, то представляю себе, что темнота — это то, что больше всего похоже на смерть.
— Ты ненормальная. Зачем ты делаешь это? Тебе не страшно?
— Пытаюсь представить себе, что нас всех ждет.
— Я не верю тебе. Это глупость, честное слово!
Дверь открылась, вошел Борис.
— И о чем это вы тут шепчетесь? — Он прищурил глаза и покачал головой. — Снова решила ввязаться в какое-то дело? Пытаешь Валеру?
— Да, Боря. Что поделать, если у меня натура такая — делать все тебе назло? Вот ты говоришь: «Сиди дома», — а меня так и тянет из него, так и хочется что-нибудь порасследовать, напрячь свои мозги и помочь следствию. Давай ты посиди дома хотя бы пару дней, а я посмотрю на тебя. Да ты взвоешь от скуки!
— Женечка, успокойся. Не надо делать из меня домашнего тирана.
— Да мне надоело уже прятаться от тебя, врать тебе, что я поехала за памперсами в Москву, хотя на самом деле у меня дело на Северном полюсе… Я предупреждала тебя еще тогда, давно…
— Тссс… Успокойся, прошу тебя. Сейчас, когда у нас есть няня да и Мишка, к счастью, спокойный, я вовсе не против того, чтобы ты занялась чем-то полезным. Но ловить убийцу… ты извини меня.
— Да какой еще убийца? — взвилась Женя. — И вообще, дела-то никакого конкретного нет. Просто я спросила Валеру, как у него дела. Что нового? Есть ли интересное дело? Может, ему помощь наша нужна. Может, надо познакомиться со свидетелем, разговорить… Может, поехать на место преступления, куда-нибудь в лес, осмотреть его, или побывать в квартире, где совершено убийство, тоже поискать улики… Ты же знаешь, я внимательная, всегда подмечу что-то важное. Я это страсть как люблю. Можешь считать меня извращенкой, но что поделать, если я такая?
— Женя, да успокойся уже! Честно говоря, я пришел сказать спасибо за ужин и спросить: не собираешься ли ты спать?
— Сейчас приду, — насупилась Женя. — А спасибо за ужин надо сказать Наташе. Это она приготовила баранину.
— У нас новое дело, — внезапно сказал Ребров. — Три дня тому назад труп молодой женщины обнаружили на пустыре. Личность пока не установлена. Вот рассказываю Жене. Хочу, чтобы и ты знал.
— С вами все понятно. — Борис махнул рукой и ушел, бормоча что-то себе под нос.
— С одной стороны, я его понимаю, он боится за меня, — сказала расстроенным голосом Женя, — но с другой… Если всего бояться, то как вообще жить?
Она понимала, что все это пустые слова. И ценила, конечно, произнесенные Борисом слова. По сути, он только что сообщил ей, что не против того, чтобы она занялась чем-то полезным. Но ведь тут же как бы пошел на попятную — не станет же она ловить убийцу! А что еще можно делать, когда убит человек? Разве цель любого расследования не поиск убийцы?
— Ладно, Женька, пойдем спать. Утро вечера мудренее. Может, узнаем завтра имя этой блондинки.
— Так ты возьмешь меня с собой в морг?
— Конечно, возьму. Вот только Борис меня прибьет…
— Знаешь, что я решила? Больше не буду ему врать, мне и самой это противно и неприятно. Вечно прошу кого-нибудь меня прикрыть, словно я совершаю преступление. Сам знаешь, сколько раз меня спасал Петр. А больше не буду. Вот пойду и прямо сейчас скажу Борису, что завтра мы с тобой едем в морг.
— Вот он обрадуется… — Ребров развел руками.
Перед тем как отправиться в спальню, Женя проводила Валеру до двери комнаты, где он всегда ночевал, когда гостил, и которую все домочадцы называли «ребровской», затем по-хозяйски заглянула на кухню, все ли там в порядке. Заглянула в детскую, где сон маленького сынишки охраняла, слегка похрапывая, няня Соня. И только после этого пришла в их супружескую спальню.
Борис в постели читал при свете настольной лампы. Увидев жену, отложил книгу и внимательно посмотрел на нее: