- Спасибо, мальчики, - сказал дядя Титус, потирая руки. – Вы справились со всем очень быстро. Я должен сейчас снова отправляться в путь и вернусь в ближайшее время. Было бы неплохо, если бы вы все еще были здесь через час.
Юпитер кивнул, тяжело дыша. Что еще он мог сказать? Дядя Титус любезно разрешил им использовать трейлер и приспособить его под их нужды. Взамен они пообещали помогать ему на складе. Справедливый обмен, хотя Юпитер с радостью обошелся бы без подобных физических нагрузок в такое пекло.
- Какая-то каторга! - простонал Питер, когда пикап выкатился на дорогу. - И это в субботу днем!
Он плюхнулся на один из плетеных стульев стоящих у небольшого круглого стола на крыльце дома, на котором тетя Матильда оставила им холодный апельсиновый сок и горячий вишневый пирог. Здесь в тени, вдали от пыли и палящего зноя склада, с наслждением принюхиваясь к аромату великолепного пирога, они почувствовали себя гораздо лучше.
- Но оно того стоит!
- Ммм-хм, – прочавкал Боб согласно. - Пирог твоей тёти просто шедевр.
- Что нового, Юпитер? - спросил Питер и тоже впился зубами в огромный кусок пирога. - Ты сегодня какой-то тихий. И, кроме того, ты последний, кто потянулся за пирогом. Ты не заболел? Или просто немного задумался. У нас новое дело? В таком случае не забудь потянуть себя за нижнюю губу! Ну же, рассказывай, что случилось?
- Хм. Виктор Югене мертв.
Боб закашлялся и, схватив стакан с соком, выпил его залпом. Питер, как раз собиравшийся откусить от своего куска, уронил его и откусил пустоту.
- Что?
Юпитер рассказал своим друзьям о звонке Котты.
- Сам он подробностей не знает. Только то, что похититель произведений искусства Виктор Югене, которого разыскивали в течение многих лет, был найден мертвым во французских Альпах. По-видимому, он погиб во время восхождения.
- Я даже не знал, что он альпинист, - пробормотал Боб. - С другой стороны... для вора он был весьма спортивным.
- Недостаточно спортивным, – угрюмо заметил Питер. - Иначе он бы не погиб. - Он тяжело вздохнул. - Бедный Югене. Я знаю... он был преступником, но почему-то, он мне все равно нравился.
- Не только тебе, Питер, - покивал Юпитер. - Я и не думал, что его смерть меня так огорчит. Мне не то чтобы грустно, ведь мы его почти не знали, но мне его по-хорошему жаль. Он был единственным честным вором, с которым мы когда-либо имели дело. И вряд ли такие вообще еще где-то есть.
- Ну, не преувеличивайте, - скривился Боб. - Он ведь не Робин Гуд. Он, конечно, крал у богатых, но забывал делиться с бедными.
- Тем не менее, – вздохнув, сказал Юпитер. - Если бы все плохие парни в мире были такими, как Югене, то мир был бы немного лучше.
- Ты говоришь это только потому, что он попросил тебя работать вместе с ним. Ты был польщен предложением великого джентльмена-вора!
- Ерунда.
- Конечно! – пожал плечами Боб. – Это интригующе. Я имею в виду, если бы один из самых умных преступников нашего времени предложил мне место в качестве его напарника, я бы тоже был польщен.
- Бред. Я отдаю должное Югене за то, что он всегда использовал ненасильственные методы для достижения своих целей. И не имеет ничего общего с его похвалой. Знаю точно и без сомнительных предложений, что я очень умный молодой человек.
Питер закатил глаза.
- В любом случае, он мертв. Это, в свою очередь, означает, что мы больше никогда не будем иметь с ним ничего общего. И честно говоря, я этому очень рад.
Когда Юпитер пришел домой из школы в понедельник днем, в дверях главного офиса торчал конверт.
- Реклама или счет? – лениво пробормотал Юпитер, надеясь все же, что там - рекламный проспект. Потому что, если это телефонный счет, он понятия не имел, как они собираются его оплачивать. В казне трех сыщиков зияла пустота.
Он взял конверт в руки. И увидел свое имя написаное на конверте печатными буквам, что совсем не походило на рекламу или счет. Сердце Юпитера сделало сальто. Может быть, письмо от Бриттани? Возможно, не ему одному вчерашний поход в кино очень понравился.
Взволнованный, Юпитер разорвал конверт. Внутри лежал лист тонкой темно-синей бумаги. Само письмо было написано летящим почерком, черными чернилами на тонкой дорогой бумаге.