- Сейчас они в приюте, - тихо сказал Джозеф, когда я спросила его об этом. Видимо, он знал заранее. Никто в Риджлэйке не захотел брать детей к себе. Хотела ли я этого? Может быть. Но не Джозеф. И я не знаю, получилось бы у меня. Потому что о правде так трудно думать, еще труднее писать и невозможно сказать: я так же виновна, как и все остальные. Я знала, что что-то произойдет. Но я ничего не сделала.
6 августа.
Сегодня было последнее общее собрание. Решение было единогласным: плотина будет построена. Строительные работы начнутся на следующей неделе. Через год старый Риджлэйк станет историей.
12 февраля.
Давно ничего не писала. Слишком долго я скрывалась в тишине. Последние несколько месяцев, бесконечные часы я провела в церкви, играя на органе. Я думала, что это исцелит меня, но музыка просто временно оглушает.
Когда я прочитала записи прошлого лета, меня затошнило. Я думала, что была честна с собой и с дневником. Но я не была. Мои записи были расплывчатыми, и я так и не смогла написать суть.
Но я должна назвать вещи своими именами. Я должна. Пока я еще могу говорить правду, правду из тишины.
Вот она, правда: Весь Риджлэйк проголосовал за плотину. Весь Риджлэйк хотел денег, новых домов, нового города, новой жизни.
Только не Чарли. И его никак нельзя было уговорить.
Итак, Дэниель, Телониус, Седрик, Джек, Брэдли, Пол и Стивен решили что-то предпринять. И Джозеф, мой муж. Они пригласили Чарли выпить с ними пиво и в это время подожгли его дом. Сара должна была позаботиться о детях. Никто не должен был пострадать. Это был жестокий план, но, похоже, никто так не считал.
Чарли нужно было привести в чувство. Без дома у него не осталось бы причин голосовать против плотины. Он бы согласился. Научился любить новый дом, смог бы принять деньги и простить другим их подлость. Он бы понял - так лучше. Для всех.
Но план не сработал. Чарли поспорил с остальными и пошел в туалет. Но он был так зол, что не вернулся. Вместо этого он вышел из бара Ричарда через черный ход и пошел домой. И увидел, что он горит. Чарли думал, что его дети все еще в доме. Он хотел спасти их и попал в ад, пламя убило его.
Когда остальные в баре Ричарда заметили, что Чарли не вернулся, было уже слишком поздно. Все знали о плане. Не все участвовали в его реализации, но весь Риджлэйк слышал слухи. Все, абсолютно все знали, что Дэниель, Джозеф и другие что-то замышляют, и никто им не помешал. Никто ничего не сделал.
Как и я. Все, что я делала, это молилась. Но к тому времени Риджлэйк превратился в безбожное место. Только этого еще никто не заметил. Я виновата, мы все виноваты. И каждый знает о вине другого. Никто не говорит об этом. Никто не обвиняет другого. Никто не хочет покаяться. Никто не говорит ни о Чарли, ни о близнецах, а если и говорят, то говорят о трагическом происшествии. Ложь скрывает правду.
Жители деревни считают дни до того, как новый Риджлэйк, наконец, будет готов. И когда старый Риджлэйк затопят.
Пока вода окончательно не похоронит под собой последние плохие воспоминания. Никто не понимает, что вина останется. Ее яд действует медленно. Но он никуда не исчезнет.
7 марта
Я не могу так жить. Я должна что-то сделать. Знаю, что не могу ничего исправить. Но, может быть, я могу сделать хоть что-то хорошее. Я тайком поехала в Медфорд и отправилась в банк.
Сняла все деньги, которые унаследовала от родителей. И отправила в приют. Это для близнецов Чарли. Они получат их, когда станут достаточно взрослыми. Они никогда не должны узнать, кто послал им деньги.
Будет лучше, если они никогда не услышат названия – Риджлэйк - никогда не узнают его правдивую историю. Они такие маленькие, и ничего не запомнили.
Пусть Бог помилует их души. И мою.
23 марта
Джозеф обнаружил пропажу денег. Он зол, зол сильнее, чем я когда-либо видела. Я не могу сказать ему, где деньги. Он бы не понял. Все время говорил мне, чтобы я не вспоминала эту старую историю. Он заставит меня вернуть деньги из приюта. Поэтому я молчу. Он не узнает, на что я потратила деньги, никогда.
Я закроюсь в своем молчании, как и он с прошлого лета. Джозеф не вытянет из меня ни слова. К счастью, Седрик рядом. Думаю, он сдерживает Джозефа, и он не причинит мне вреда.
Но я буду сильной, я поклялась себе. Я больше не уповаю на Божью помощь. Но я должна убедиться, что Карл и Джоан получат деньги, когда они станут достаточно взрослыми.
26 марта.
С моей стороны было безрассудством записывать все в дневник. Возможно, мне лучше сжечь его. Но этот дневник - единственное место, где правда все еще существует. Я не хочу ее разрушать. Это глупо, я знаю, ведь это всего лишь дневник, и никто никогда не прочитает его, кроме меня. Но я не могу заставить себя стереть правду с бумаги, как она исчезает из памяти людей. Отныне я буду прятать дневник в церкви, а не дома. Я могу запереть его в откидную створку табурета. Ни у кого, кроме меня, нет ключа.