— Стоять! — крикнул мужик. — Кто такой?
— Галушко Тарас Петрович, — ответил Тарас. — Я из Киева. Алхас в курсе.
— Стой здесь! — опять рявкнул мужик. — Щас выясню.
Он повернул голову в сторону будки, угнездившейся возле ворот:
— Сом, звони Алхасу! Из Киева к нему Галушко прикатил.
— Все в порядке! Пропускай! — крикнули из будки через минуту.
— Ксиву покажь! — потребовал охранник.
Тарас вытащил из пиджачного кармана паспорт и протянул мужику.
— Серьезно у вас тут, — усмехнулся он, криво улыбаясь.
Охранник ничего на это не ответил. Ему не положено вступать в разговоры с посторонними.
— Топай! — наконец, позволил охранник и посторонился.
Алхас, действительно, был в курсе насчет визитера. Он ждал его. Потому что Тарас был направлен на прием к Алхасу по поручению самой Марины Викторовны. Дочери Алхаса, то есть.
Она сама встретилась с Тарасом, чтобы дать ему личные инструкции. Но так, и такие, чтобы остаться в стороне от дела, которое Тарасу предстояло выполнить.
А дело касалось маленького Тараски, который неожиданным образом оказался на политическом пути Марины Викторовны Гущенко. Если бы Тараска не двинул бы весной в Донецк на автобусе и не оказался бы в поле зрения ветерана советской афганской кампании Пылыпчука Петра Матвеевича, известного в народе под кличкой Афган, то на пути Марины Викторовны Тараска не стал бы. А этот самый Афган является самым ярым политическим противником Гущенко Марины Викторовны. И Тараска побывал в гостях у Афгана и заявил о своем близком родстве с Мариной Викторовной. И Афган это дело быстренько через самые авторитетные каналы проверил. И оказалось, что мальчик не соврал и не сочинил, а сказал сущую правду.
И Марине Викторовне стало в этой жизни жить очень даже неудобно, поскольку Афган сильно с Мариной Викторовной не дружил. И он постоянно мечтал если не сковырнуть ее с политического Олимпа, то хотя бы подсунуть ей какую-нибудь свинью. И Афган объявил всему свету через массовую информацию, что у кристально чистой и очаровательной Марины Викторовны имеется внебрачный сын. А она бросила его на произвол судьбы, вместо того, чтобы заниматься его воспитанием. И теперь несчастный ребенок скитается по белу свету в поисках родителей. Но, к счастью, мальчика подобрали на улице люди Афгана, привели к нему, и Афган вынужден благоустраивать бедного страдальца.
Чуть ли не месяц левая и желтая пресса Украины и России смаковала сенсацию. И это сильно не понравилось Марине Викторовне. Она полностью отреклась от приписываемых ей родственных уз. Шумиха приутихла. Кое-как репутация лидера правого движения удержалась. Но приближались очередные выборы в Раду. И Марина Викторовна не могла оставаться спокойной, находясь под дамокловым мечом нового скандала. У нее состоялся конфиденциальный разговор с ближайшими соратниками по партии. Точнее, с одним из них. Коллега в своих соображениях оказался прям, как стебель бамбука.
— Ребенка следует изолировать! — без всяких колебаний в душе изрек он.
— И как вы предлагаете его изолировать? — вопросила Марина Викторовна.
— Радикально! Он не должен путаться под ногами, — цинично пояснил сподвижник.
— А иначе нельзя? Скажем, определить в какой-нибудь частный пансион на Западе! — опять спросила народная заступница.
— Нет! Это мина замедленного действия! — возразил товарищ по партии. — А любая мина должна быть обезврежена. Следует как можно скорее действовать!
Но Марина Викторовна не решилась действовать, предварительно не переговорив с отцом. Откровенно говоря, отца она боялась. Хотя и не поддерживала с ним тесных связей. То есть, конечно, она общалась с родителем. В самых крайних случаях. Они так с Алхасом установили между собой. И согласно постановлению причиной для контакта может быть только чрезвычайная ситуация. Такое соглашение было удобно и выгодно для обеих сторон при всем том, что Алхас не забывал, что он отец, а Марина Викторовна являлась большой политической фигурой. Но Алхас, к тому же, был горец по крови и духу. И он не простил дочери того, что она ввязалась в политику без ведома отца и оказалась по другую сторону баррикады, примкнув к лагерю давнишнего алхасовского врага и конкурента, олигарха Гущенко. Такие дела горы не прощают. А уж когда она отреклась от его имени и рода своего ради политических амбиций, гневу Алхаса не было предела. Но вести открытую войну с дочерью он не мог и не хотел. Родная кровь, как-никак. Да и баба, в конце концов. С женщинами Алхас не воевал никогда.
Он дал дочери денег и отпустил в свободное плаванье, оставив на запасном пути только крайний случай.