Высокая, холодная красавица Натали. Её слова не лишали места
для аргументов и сомнений. Если б Катарина была похожа на
неё, то Арроны могли бы ничего не бояться.
- Сегодня это партия, - сказала Натали. – И твой день
рождения. Наслаждайся, королева Катарина. Позволь мне
побеспокоиться об остальном.
Сидя перед туалетным зеркалом, королева Катарина
изучала своё отражение, пока Жизель расчёсывала её длинные
чёрные волосы, сильно проводя по прядям. На Катарине до сих
пор был халат и нижнее бельё, и холод сковал её. Замок был
прорезан сквозняками, что цеплялись за тени. Казалось, она
всю жизнь провела во тьме и дрожала.
По правой стороне от неё была стеклянная клеть. В ней
отдыхали коралловая змея, пожирая сверчков. Катарина
получила их девочкой и была единственной, кого та не боялась.
Она знала вибрацию голоса Катарины и запах кожи. И ни разу
её не кусала.
Катарина наденет её на вечеринку, та обвернётся вокруг
запястья тёплым браслетом. У Натали чёрная мамба.
Небольшой змеиный браслет не так прекрасен, как на плечах,
но Катарина не любила украшения. Она похорошела – красный,
жёлтый, чёрный. Токсичные цвета, они говорят. Прекрасно для
королевы Отравителей.
Катарина коснулась стекла, и змея подняла округлую
голову. Катарине было дано указание не давать ей имя, ещё и
ещё раз повторяли, что это не домашнее животное. Но
Катарина называла змею Возлюбленной.
- Не пейте слишком много шампанского, - промолвила
Жизель, собирая волосы Катарины. – Оно будет отравлено или
окрашено ядовитым соком. Я слышала на кухне о розовых
ягодах омелы.
- Я должна буду пить, - промолвила Катарина. – Это тосты
за мой день рождения, в конце концов.
Её день рождения и день рождения сестёр. Весь остров
празднует шестнадцатилетие тройняшек-королев.
- Только мокните губы, - сказала Жизель, - и всё. Это не
только яд, а и напиток. Вы слишком малы, чтобы справиться, и
опьянеете.
Жизель заплетала волосы Катарины в косы и закручивала
их на затылке в странную конструкцию. Прикосновения были
нежны. Она не дёргалась. Она знала, что годы отравления
ослабили кожу головы.
Катарина
потянулась
к
косметике,
но
Жизель
прищёлкнула языком. Порошок королевы был слишком бел,
они пытались скрыть торчащие плечевые кости. Она была
отравлено тонка. Ночи рвоты сделали кожу хрупкой и
полупрозрачной, как влажную бумагу.
- Хватит, довольно, - Жизель улыбнулась отражению, -
глаза большой куклы Тьмы.
Жизель была любимой горничной Грэйвисдрэйка. Но даже
она была красивее королевы, с полными бёдрами, цветом лица,
светлыми волосами, что светились, вопреки тому, что она не
стала ледяной блондинкой, как Натали.
- Глаза куклы, - повторила Катарина.
Возможно. Но они не прекрасны. Большие, чёрные шары с
болезненным макияжем. Глядя в зеркало, она разделяла тело
на куски. Кости. Кожа. Малокровие. Её просто сломать и стереть
скудные мышцы, вытащить органы, высушить на солнце. Она
спрашивала, часто ли этим занимались сёстры… Они
одинаковы
под
кожей?
Отравительница,
естествоиспытательница, элементаль.
- Женевьева думает, я не смогу, - сказала Катарина. – Я
мала и слаба.
- Вы отравительница, - сказала Жизель. – Что ещё важно? К
тому же, не так и малы. Не так слабы. Я видела похуже.
Натали заглянула в комнату в чёрных тканях. Они должны
были услышать её приход – каблуки звенели при столкновении
с полом. Но слишком отвлеклись.
- Она готова? – спросила Натали, и Катарина встала. Одета
главой семьи Аррон, честь этого праздника… День рождение.
Жизель взяла платье Катарины, чёрное, пышное, тяжёлое.
Оно было без рукавов, но струпья от ядовитого дуба
прикрывали атласные перчатки.
Катарина шагнула в платье, и Натали принялась
закреплять его. Желудок Катарины сжался. По лестнице
поднимались звуки сборов. Натали и Жизель надели перчатки
на руки. Жизель открыла змеиную клетку. Катарина выудила
Возлюбленную, и змея послушно свернулась вокруг её
запястья.
- Наркотики или алкоголь? – спросила Натали. – Может