была готова, и сразу же провели внутрь. Она видела только
предрассветные скалы и густые, тёмные леса, то окружали
широкую поляну.
Жрицы говорили, что она должна чувствовать себя как
дома. Как Королева в центре острова, так близко от Богини, что
вырывалась на свободу. Но это было не так. Мирабелла
чувствовала гул острова под ногами, и ей это не нравилось.
- Где Лука? – спросила она. – Я почти не вижу её.
- Она занята поисками, - ответила Элизабет. – Я никогда не
видела её столь возбуждённой и злой. Она не может поверить,
что твоя сестра такая вызывающая.
Но это Арсиноя. Она всегда была такая, а Волчья Весна
сделала её ещё хуже. Мирабелла видела это в её глазах там, в
лесу. Она видела это в глазах Джозеф тоже. Волчья Весна так
растит детей.
- Лука занята ещё и контролем в повозках. И ящики. Много
ящиков. Никто не знает, что там, а ты, Элизабет?
Жрица покачала головой. И неудивительно. Храм больше
ей не верил, к тому же, в погрузке и разгрузке от неё теперь
мало пользы.
- Как думаешь, - промолвила Элизабет, - её найдут? Или
она сошла и выжила?
- Никто не думает так, - мягко промолвила Бри. – Но лучше
умереть так, чем иначе.
Лагерь Арронов
Отравители прибыли ночью, всем кланом, что сходил на
территорию фестиваля, словно муравьи. Они поставили
палатки при свете луны, только при маленьких лампах,
работали так тихо, что когда день обрушится на лагерь, жрицы
будут смотреть на него с открытыми ртами.
Внутри палатки Катарина расхаживала взад-вперёд. Пьетр
должен был принести ей завтрак, но ушёл слишком давно. Это
несправедливо, что он свободен ходить по лугу, а она закрыта
до высадки. Может быть, если найти Натали, они смогут гулять
вместе.
Она вышла из палатки рядом с Бертрандом Романом.
- Лучше оставаться внутри, моя королева, - сказал он и
положил огромные руки ей на плечи, чтобы запихнуть обратно.
- Убери от неё свои руки, - Пьетр подошёл к ним и оттолкнул
Бертрана назад, хотя тот был столь огромен.
- Это для её безопасности.
- Мне плевать. Вы больше не посмеете так к ней касаться.
Он обнял Катарину за талию и увёл её внутрь.
- Мне он не нравится, - сказал он.
- Мне тоже. Я не видела его с тех пор, как в детстве он дал
мне молоко олеандра, - сказала Катарина. – Не думаю, что ему
нужно было просто продемонстрировать что-то!
- Тем не менее, он лучший для конвоя, - пробормотал Пьетр.
– Мы должны помнить о твоей безопасности.
Но были и другие, столь же уместные. Бертрана выбрала
Женевьева, Катарина в этом не сомневалась.
Пьетр поднялся на её импровизированную кровать и
выложил еду, что нашёл. Большая часть пищи была ещё
тщательно спрятана для праздников, но он нашёл немного
хлеба и масла, а ещё вареные яйца.
- Пьетр, у тебя цветы в волосах.
Он вытащил один из волос – лишь распространённая тут
маргаритка.
- Где ты её взял?
- Жрицы, не иначе, - сказал он, и Катарина скрестила руки на
груди. – Катари… - он встал и обнял её, целовал её лицо, пока
она не захихикала. Он целовал её губы и шею, пока её руки не
скользнули под его рубашку.
- Несправедливо, я ревную, - сказала она.
- Это не имеет значения. Это наша участь, сводить друг друга
с ума от ревности. Ты будешь целовать женихов, я жриц, и наш
огонь будет гореть ярче.
- Не дразни! – воскликнула она, и он улыбнулся.
Вне
палатки
отравители
распаковывали
сундуки.
Подготовка к ночной охоте начиналась. Каждый отравитель
скоро схватит луки и арбалеты, будет макать наконечники
стрел и болтов в раствор ядовитой зимней розы.
- Я б хотела поучаствовать в охоте, - Катарина подошла к
кровати и присела, чтобы втереть масло в кору. – Было б
неплохо взять лошадь в горы и пойти на перепелов и фазанов.
Ты будешь на коне или пешком?
- Я не пойду. Останусь с тобой.
- Пьетр, не надо! Я буду скучна, буду переживать о черноте и
высадке…
- Нет. Не беспокойся об этом.
- Трудно думать о другом.
- Ну, я тебе помогу.
Пьетр притянул её к груди и вновь поцеловал, пока они оба
не начали задыхаться.
- Не думай об этом, Катари. Не переживай, - он уложил её на