времени отвернуться. Она сгибается пополам и вырывает
съеденное на скатерть.
- Всё в порядке, - она борется с тошнотой. – Я просто
приболела…
Живот вновь ворчит. Громче звучат звуки отвращения.
Шелестят платья отравителей при отступлении.
Катарина увидела хмурые выражения, покрасневшие
глаза и следы слёз. Её отражение нашло место в каждом взоре.
- Пожалуйста, - Катарина ахнула от боли, - кто-нибудь,
проводите меня в мои комнаты.
Никто не подошёл. Колени ударились о мраморный пол.
Это не лёгкий яд. Она мокра от пота, на щеках лопнули
кровеносные сосуды.
- Натали, - прошептала она, - прости.
Натали ничего не сказала. Катарина может видеть только
как сжимается её кулаки, движение рук, когда она молча и
яростно прогоняет гостей из банкетного зала. Вокруг все
спешат уйти, оказаться так далеко от Катарины, как только
можно. Ей вновь становится плохо, и она скрывается под
скатертью.
Бальный зал пустеет. Слуги начинают очищать столы, а
судороги ещё пробивают её маленькое тело.
Она в опале, и никто не шевельнётся даже, чтобы помочь
ей.
Волчья зима
Камдэн караулит мышей на снегу. По центру поляны
оказалась коричневая мышка, и, независимо от того, как она
быстра, огромные лапы Камдэн едва касаются земли, даже
когда снега хватает до колена.
Джулс весело наблюдает за развлечением. Мышка
ужасается, но она решительна. Камдэн нависает над нею, такая
возбуждённая, словно это олень или огромный кусок
баранины, который сразу в рот не запихнёшь. Камдэн – горная
кошка, в свои три года она уже полностью выросла. Она далека
от того детёныша, что провожал Джулс домой из леса, такого
маленького, что в пятнах больше пуха, чем шерсти. Теперь она
гладкая и медово-золотая, единственные чёрные пятнышка
украшают уши, пальцы и кончик хвоста.
Снег вырывается из-под лап, когда она бросается на мышь
и бьёт лапой. Несмотря на то, что видел это, Джулс не знает,
пощадят мышку или съедят. Она надеется, что ту съедят, и всё
это скоро закончится. Но для бедной мышки ещё стоит много
побегать, прежде чем она доберётся до норки, и погоня
начинает походить на пытку.
- Джулс, это не работает.
Королева Арсиноя стоит в центре поляны, одетая во всё
чёрное, словно карточка Роршаха на снегу. Она пытается
распустить розу из бутона, но в ладонях побег остаётся
зелёным и плотно закрытым.
- Молись, - промолвила Джулс.
Они уже много лет это говорили, и Джулс прекрасно знала,
что будет дальше.
Арсиноя протянула руку.
- Почему бы тебе не помочь?
Для Джулс бутон розы выглядит полным возможностей.
Она чувствует запах каждой капельки духов, спрятанных
внутри. Даже оттенок красного…
Эта задача должна быть лёгкой для каждого из Природы.
Особенно для королевы. Арсиноя должна распускать целые
кусты, заставлять созревать огромные поля. Но её дар не
приходил. Из-за этой слабости никто не верил, что Арсиноя
переживёт год Вознесения. Но Джулс не сдастся. Нет, даже если
сегодня шестнадцатилетие королев, и тень Вознесения падет
на них через четыре месяца.
Арсиноя шевельнула пальцами, и бутон покачнулся из
стороны в сторону.
- Просто маленький толчок, - промолвила она. – Чтобы
заставить меня начать…
Джулс вздохнула. Был соблазн отказаться. Она обязана
отказаться! Но цветок отцветёт, так или иначе, ведь он мёртв,
отрезан от своего корня. Она не может позволить ему засохнуть
и сморщиться ещё зелёным.
- Ладно, - промолвила она. – Присоединяйся ко мне.
- Угу, - закивала Арсиноя.
Это не требует много времени, лишь мысль. Шепоток.
Бутон раскрывается, словно фасоль в горячем масле, и
прекрасная красная роза раскручивается в руках Арсинои.
Яркая, как кровь, пахнущая летом.
- Готово, - заявила Арсиноя и положила розу в снег. – Не
так уж плохо. Мне кажется, я сотворила большинство этих
лепестков в центре.
- Давай ещё раз, - Джулс была практически уверена, что
сделала это сама. Может быть, им стоит попробовать что-то
другое. Она слышала скворцов по пути от дома. Они могли