Тибул: Опять смеетесь! Вы полагаете, что я вышел на трибуну из тщеславия? Нет! Мало кто понимает, что артист — это не ремесло, это призвание, больше того — миссия! Мы несем народу высокие истины и истинные ценности. Плох тот артист, который просто барабанит текст, написанный кем-то другим. Мы проживаем наши роли! И если твоя роль требует, чтобы ты покинул театр и вышел на площадь — надо покидать и выходить!
Шеф: Потому как миссия? Потому что сцена всегда на метр выше зала?
Тибул: Да! И нечего тут иронизировать. Один молодой талантливый поэт, трагически погибший в годы смуты, написал об этом прекрасные строки (декламирует):
Шеф: Прекрасно. Только где же концовка? Там ведь еще две строки:
Обидно, знаете ли. Я весь этот стишок писал ради последних двух строчек, а вы…
Тибул (возмущенно): Милостивый государь!..
Шеф: Маэстро, успокойтесь. Имя «молодого талантливого поэта», которое стоит на обложке — Атаульф Балт. Если бы вы спросили у вашего друга доктора Арнери, он бы рассказал, что так звали предводителя западных готов, основавшего Тулузское королевство. Я в студенчестве занимался готской историей. Вот и вспомнилось, когда вздумал издать сборник своих юношеских вдохновений.
Тибул: Не может быть…
Шеф: Быть может всякое. Впрочем, отчасти вы правы. Тот двадцатилетний юноша, который кропал романтические вирши, был до умопомрачения честолюбив и бредил театром, действительно погиб в годы смуты. Он никогда не смог бы стать шефом одиозной службы информации и ненавидимым всеми «толстяком», старательно охраняющим свою анонимность. Царствие ему небесное (со вздохом), глупенькому. И давайте отложим беседы о литературе и театре — есть темы посвежее. Как вы думаете, зачем мы вас позвали?
Тибул: Да что ж тут думать — будете или пугать, или покупать…
Шеф: Да-да, или убивать. Это даже не смешно. «Тибула нельзя купить», — слышали. Может нельзя, а может вопрос в цене — но это в любом случае не интересно. Речь о другом. Я предлагаю вам не ангажемент, а антрепризу. Вашу собственную.
Тибул: Милостивый государь…
Шеф: Да нет, я не о театре. Я о куда более масштабном представлении. Вы ведь хотели привести народ к победе? Так вот, вам предоставляется возможность стать во главе победоносной революции.
Тибул: Э… Вот сейчас вынужден признаться, что не понимаю.
Шеф: Терпение, маэстро. Вот сценарий. Народ восстал против тиранов, тираны победили народ, народные вожди скрываются — это то, что уже как бы было. Так?
Тибул: Ну так…
Шеф: И тут на сцене появляется новое лицо! Наследник Тутти, которого все считали игрушкой в руках толстяков, берет власть. Его железное сердце растаяло… Или расплавилось? Тут надо еще подработать терминологию. Короче говоря, воспитанник толстяков осознал свою миссию — именно миссию, маэстро! — под влиянием храброй девушки из народа — актрисы Суок.
Тибул: (оживляясь) Суок?..
Шеф: Да, но не отвлекайтесь. Актерок у вас полный театр, а мы говорим о народной героине. Отважная девушка прикинулась безмозглой куклой, вошла в доверие к принцу и раскрыла ему все чакры, а заодно глаза! Он проникся народными страданиями — и прогнал толстяков. А управлять страной доверил народному правительству, в которое включил самых авторитетных людей страны. Нет больше анонимных тиранов! У руля становятся лучшие представители народа!
Тибул: Кто же они?
Шеф: Например, маэстро Тибул, настоящий народный артист и народный герой. Теперь именно он будет отвечать за культуру, науку и прессу. Не душить их, а помогать! Как?
Тибул: Ну… Это мне нравится. Но с кем вместе?
Шеф: Со своим другом доктором Арнери, который станет премьер-министром. И со своим соратником «оружейником» Просперо.
Тибул: Хорошая компания… А куда же денетесь вы?
Шеф: Кто «вы»? Три толстяка исчезнут. А лично я, например, могу стать министром народного просвещения. О, мне есть чем просветить народ, верите? Под именем… Скажем, Теодорих Амал. А?
Тибул: Это тоже какой-то король каких-нибудь готов?
Шеф: (со смехом) Угадали. Восточных. Словом, толстяки исчезают, а в правительство Арнери-Тибула-Просперо входят три достойных человека, служивших при прежнем режиме.
Тибул: Все это звучит странно… Доктор Гаспар — премьер? Просперо и толстяки — в одном правительстве? Я — министр? Это попахивает каким-то фарсом…
Шеф: Ну конечно же. Фарс! Водевиль! Трагикомедия! «Актер обязан переодеваться», не так ли? Ну так вот вам грандиознейшее переодевание! Алле — и любимый публикой артист преображается в пламенного революционера. Оп — и революционер оборачивается одним из правителей. Что дальше? Зритель в ожидании и предвкушении. Это хэппенинг! Это реальный театр!..
Тибул: Соблазнительно… Кажется, именно про такое говорят «предложение, от которого нельзя отказаться». Но вот Просперо… Он очень… неуступчивый человек. А я ведь дал слово, что буду с ним до конца!
Шеф: Надеюсь, вам не придется нарушать слово.
Тибул: Хорошо бы, однако… Он очень упрямый человек, наш дорогой оружейник Просперо…
Свет гаснет
Оружейник Просперо
Сцена 7
Где-то во Дворце Трех Толстяков. На авансцене — кресло с высокой спинкой, закрывающей сидящего в ней от находящихся на сцене. В кресле — Просперо. Он настороженно оглядывается по сторонам, пытаясь понять, где находится, и говорит в зал, как бы сам с собой.
Просперо: Профессионально загребли, ничего не скажешь. Куда это меня приволокли? Похоже, где-то во дворце. Значит, их свинские превосходительства решили сами заняться скромным оружейником… Хороши! Надо же, переиграли. Недооценил я вас, господа хорошие. Ладно, вы еще свой высший балл получите. У стенки. Переиграли? «Будем посмотреть». (разминает пальцы, как перед дракой). Но как же это я прокололся? «Гвардия разложена, стрелять не будут», — советнички, мля… Понабрал… по объявлениям! Уволить всех на фиг!.. Ладно, это потом. Сейчас важно: чего хотят? Что будут делать?.. (прислушивается). О, кажется, у нас гости…