— Цукаты!!
Появились цукаты. Всех сортов, всех видов, всех форм: горьковатые, ванильные, кисленькие, треугольные, звездочки, круглые, полумесяцы, розочки.
Поварята работали во-всю. Не успел главный кондитер хлопнуть три раза в ладоши, как весь торт, вся куча крема, оказался утыканным цукатами.
— Готово, — сказал главный кондитер. — Теперь, пожалуй, нужно сунуть его в печь, чтобы слегка подрумянить…
«В печь! — ужаснулся продавец. — Что? В какую печь? Меня в печь?»
Тут в кондитерскую вбежал один из слуг.
— Торт! Торт! — закричал он. — Немедленно торт! В зале ждут сладкого.
— Готово! — ответил главный кондитер.
«Ну, слава богу», — подумал продавец. Теперь он чуточку приоткрыл глаза.
Шестеро слуг в голубых ливреях подняли огромное блюдо, на котором он сидел. Его понесли. Уже удаляясь, он слышал, как хохотали над ним поварята.
По широкой лестнице его понесли кверху. Там раскрывался зал. Продавец снова на секунду зажмурился. В зале было шумно и весело. Звучало множество голосов, гремел смех, хлопали аплодисменты. По всем признакам, парадный завтрак удался на славу.
Продавца — или, вернее, торт — принесли и поставили на стол.
Тогда продавец открыл глаза.
И тут же он увидел Трех Толстяков.
Они были такие толстые, что у продавца раскрылся рот.
«Надо немедленно его закрыть, — сразу же спохватился он, — в моем положении лучше не подавать признаков жизни».
Но — увы! — рот не закрывался. Так продолжалось две минуты. Потом удивление продавца уменьшилось. Сделав усилие, он закрыл рот. Но тогда немедленно вытаращились глаза. С большим трудом, закрывая поочередно то рот, то глаза, он окончательно поборол свое удивление.
Толстяки сидели на главных местах, возвышаясь над остальным обществом.
Они ели больше всех. Один даже начал есть салфетку.
Тогда другой сказал:
— Вы едите салфетку…
— Неужели? Это я увлекся…
Он оставил салфетку и тут же принялся жевать ухо третьего Толстяка. Между прочим, оно имело вид вареника.
Все покатились со смеху.
— Оставим шутки, — сказал второй Толстяк, поднимая вилку. — Дело принимает серьезный оборот. Принесли торт.
— Ура!!
Поднялось общее оживление.
«Что будет? — мучился продавец. — Что будет? Они меня съедят!»
Б это время часы пробили два.
— Через час на Площади Суда начнется казнь, — сказал первый Толстяк.
— Первым, конечно, казнят оружейника Просперо? — спросил кто-то из почетных гостей.
— Его не будут сегодня казнить, — ответил государственный канцлер.
— Как? Как? Почему?
— Мы пока что сохраняем ему жизнь. Мы хотим узнать от него планы мятежников, имена главных заговорщиков.
— Где же он теперь?
Все общество было очень заинтересовано. Даже забыли о торте.
— Он по прежнему сидит в железной клетке. Клетка находится здесь, во дворце, в зверинце наследника Тутти.
— Позовите его…
— Приведите его сюда! — закричали гости.
— А ведь верно, — сказал первый Толстяк. — Пусть наши гости посмотрят на этого зверя вблизи. Я бы предложил всем пройти в зверинец. Но там рев, писк, вонь. Это гораздо хуже звона бокалов и запаха фруктов…
— Конечно! Конечно! Не стоит идти в зверинец…
— Пусть приведут Просперо сюда. Мы будем есть торт и рассматривать это чудовище.
«Опять торт, — испугался продавец. — Дался им этот торт. Обжоры!»
— Приведите Просперо, — сказал первый Толстяк.
Государственный канцлер вышел. Слуги, стоявшие в виде коридора, раздвинулись и поклонились. Коридор стал вдвое ниже.
Обжоры затихли.
— Он очень страшен, — сказал второй Толстяк. — Он сильнее всех. Он сильнее льва. Ненависть прожгла ему глаза. Нет силы смотреть в них.
— У него ужасная голова, — сказал секретарь государственного совета. — Она огромна. У него рыжие волосы. Она похожа на капитель колонны. Можно подумать, что его голова объята пламенем.
…В зал ввели оружейника Просперо…
Теперь, когда зашел разговор об оружейнике Просперо, с обжорами произошла перемена. Они перестали есть, шутить, шуметь, подобрали животы, некоторые даже побледнели. Уже многие были недовольны тем, что захотели его увидеть.
Три Толстяка сделались серьезными и как будто слегка похудели.
Вдруг все замолкли. Наступила полная тишина. Каждый из Толстяков сделал такое движение, как будто хотел спрягаться за другого.
В зал ввели оружейника Просперо.