Мальчишке очень захотелось иметь такой кнут, но это было невозможно по многим причинам.
— Так что ты говоришь? — спросил кучер басом. — Гимнаст Тибул на свободе?
— Так говорят. Я был в порту…
— Разве его не убили гвардейцы? — спросил другой кучер, тоже басом.
— Нет, папаша. Красотка, подари мне одну розу!
— Подожди, дурак. Ты лучше рассказывай…
— Да вот, значит, так. Сначала все думали, что он убит. Потом искали его среди мертвых и не нашли.
— Может быть, его сбросили в канал? — спросил кучер.
В разговор вмешался нищий.
— Кого в канал? — спросил он. — Гимнаст Тибул не котенок. Его не утопишь. Гимнаст Тибул жив. Ему удалось бежать!
— Врешь, верблюд! — сказал кучер.
— Гимнаст Тибул жив! — закричали цветочницы в восторге.
Мальчишка стянул розу и бросился бежать. Капли с мокрого цветка посыпались на доктора. Доктор вытер с лица капли, горькие как слезы, и подошел ближе, чтобы послушать, что скажет нищий.
Тут разговору помешало некоторое обстоятельство. На улице появилась необыкновенная процессия. Впереди ехали два всадника с факелами. Факелы развевались как огненные бороды. Затем медленно двигалась черная карета с гербом.
А позади шли плотники. Их было сто.
Они шли с засученными рукавами, готовые к работе, — в фартуках, с пилами, рубанками и ящиками подмышкой. По обе стороны процессии ехали гвардейцы. Они сдерживали лошадей, которым хотелось скакать.
— Что это? Что это? — заволновались прохожие.
В черной карете с гербом сидел чиновник Совета Трех Толстяков. Цветочницы перепугались. Подняв ладони к щекам, они смотрели на его голову. Она была видна через стеклянную дверцу. Улица была ярко освещена. Черная голова в парике покачивалась как мертвая. Казалось, что там сидит птица.
…А позади шли плотники. Их было сто…
— Сторонись! — кричали гвардейцы.
— Куда идут плотники? — спросила маленькая цветочница страшного гвардейца, и гвардеец прокричал ей в самое лицо так свирепо, что у нее раздулись волосы, точно на сквозняке:
— Плотники идут строить плахи! Поняла? Плотники построят десять плах!
— А!
Цветочница уронила миску. Розы вылились, как компот.
— Они идут строить плахи! — повторил доктор Гаспар в ужасе.
— Плахи! — кричал гвардеец, оборачиваясь и скаля зубы под усами, похожими на сапоги. — Плахи всем мятежникам! Всем отрубят головы! Всем, кто осмелится восстать против власти Трех Толстяков!
У доктора закружилась голова. Ему показалось, что оп упадет в обморок.
«Я слишком много пережил за этот день, — сказал он про себя, — и, кроме того, я очень голоден и очень устал. Нужно поторопиться домой».
В самом деле, доктору пора было отдохнуть. Он так был взволнован всем происшедшим, увиденным и услышанным, что даже не придавал значения собственному полету вместе с башней, отсутствию шляпы, плаща, трости и каблуков. Хуже всего было, конечно, без очков.
Он нанял экипаж и отправился домой.
Глава III. Площадь Звезды
ДОКТОР возвращался домой. Он ехал по широчайшим асфальтовым улицам, которые были освещены ярче, чем залы, и цепь фонарей бежала над ним высоко в небе. Фонари походили на шары, наполненные ослепительным кипящим молоком. Вокруг фонарей сыпалась, пела и гибла мошкара. Он ехал по набережным, вдоль каменных оград. Там бронзовые львы держали в лапах щиты и высовывали длинные языки. Внизу медленно и густо шла вода, черная и блестящая, как смола. Город опрокидывался в воду, тонул, уплывал и не мог уплыть, только растворялся нежными золотистыми пятнами. Он ехал мостами, изогнутыми в виде арок. Снизу или с другого берега они казались кошками, выгибающими перед прыжком железные спины. Здесь, у въезда, на каждом мосту располагалась охрана. Солдаты сидели на барабанах, курили трубки, играли в карты и зевали на звезды.
Доктор ехал, смотрел и слушал.
С улицы, из домов, из раскрытых окон кабачков, из-за оград увеселительных садов неслись отдельные слова песенки:
Подвыпивший франт подхватил этот куплет. У франта умерла тетка, имевшая очень много денег, еще больше веснушек и не имевшая ни одного родственника. Франт получил в наследство все теткины деньги. Поэтому он был, конечно, недоволен тем, что народ поднимается против власти богачей.