— Конечно серьёзно. Какие могут быть шутки? — нахмурилась Зинаида. — Я дважды подавала заявку. Даже к Шишкину ходила напрашиваться. Но мне все отказывают. А я хочу быть полезной не только здесь, но и там, где это будет действительно важно. Я прошу тебя замолвить за меня словечко. Сам попроси Шишкина об этом. Я ещё до нашего знакомства знала, кто ты такой. И точно знаю, как Шишкин к тебе относится. Он считает тебя будущим Российского космофлота… Не удивляйся. Я сама это слышала… Он послушает тебя. Может быть и не прислушается, но послушает. Попробуй, пожалуйста. Для меня это очень важно. Я не хочу сидеть и ждать. Я хочу помогать и действовать.
Я растерялся. Хлопал глазами, удивлялся неожиданному повороту постельной беседы и думал о том, что сейчас услышал. От уверенной в себе и, в какой-то степени, самовлюблённой дамы, коей я считал Зину, подобных слов я не ожидал. Я считал, что её в первую очередь интересует она сама, а уж потом остальной мир. Эдакой блондинкой из анекдота, которая, чтобы вкрутить лампочку, держит её в руках, а мир вращается вокруг неё. Эгоцентричной, как и все остальные женщины, встречавшиеся мне ранее.
И тот факт, что она, похоже, заранее всё просчитала, подтверждал мои предположения. Это не я выделил её из толпы, лихо подкрутил усы и подрулил со словами "разрешите вам впендюрить!". Это она выяснила, кто я такой, пораскинула мозгами и решила, как правильнее обыграть ситуацию. Забросила наживку, подсекла и выдернула рыбку из пруда.
Но с другой стороны, пусть даже это так: почему она обращается ко мне со столь странной просьбой? Ладно, попросить обратиться к Акопяну, чтобы лично себя попиарить и засветить мордашку на телевидении, к этому я бы отнёсся с пониманием. Подсобил бы. Но зачем рисковать собственной шкурой? Она же, несомненно, видела, что крутят в новостях двадцать четыре на семь. Видела, что случилось с американской планетой, видела, как "Исполин" разносит китайский флот. Зачем ей это? Неужели она действительно не хочет оставаться в стороне? Неужели ей не всё равно? Какая женщина захочет подвергнуть свою жизнь опасности, используя как аргумент желание принести максимальную пользу? Не себе лично, человечеству.
Наверное, мозговой шторм в моей голове бушевал на все двенадцать баллов. Я хмурился, морщился и пытался ухватить суть. Но не мог. Я не понимал, что ею движет.
— Ты серьёзно? — тихо повторил я.
— Я бы не заводила этот разговор, если бы для меня это не было важно. Ты — важный. Не только для меня, а в глобальном смысле. Твоё слово чего-то стоит, я надеюсь. И, надеюсь, ты поможешь, — она буравила меня взглядом какое-то время, затем отвернулась к тумбочке и погасила в пепельнице сигарету.
Мысль, что сейчас между нами происходит нечто большее, чем я понимаю, пронеслась мгновенно и заставила нахмурить брови. От меня ускользала её мотивация. Я не понимал, она играет в какие-то игры или действительно хочет помогать. Помогать добровольно, а не по приказу.
К никаким выводам я так и не пришёл. Но почувствовал нечто необъяснимое. Впервые я видел такую женщину. Впервые посмотрел другими глазами. Смотрел не как на объект, а как на субъект. Ощущения были немножко странными. Возвышенными, я бы сказал. Вдохновляющими. Мне захотелось похвалить её за рвение, отвесить комплимент и сказать что-то типа: "Ты меня впечатлила".
Но когда я уже был готов тронуть её за плечо, развернуть к себе и сообщить, что сделаю всё, что в моих силах, я заметил цветную фотографию в небольшой деревянной рамке. На фотографии Зинаида прижимала к себе пацана лет восьми. Она счастливо улыбалась, а он, с наигранной неприятностью, пытался спастись от настигающего поцелуя.
Поэтому моя рука остановилась на полпути. Быстрее скорости света я сообразил, что сейчас вижу. Но сей неожиданный факт поставил меня в тупик, ведь никакого обручального кольца на безымянном пальце я не заметил.
— Ну так что? Что ты решил? Поможешь или… — она перехватила мой взгляд, резко дёрнула головой, проследив за взглядом, а затем, не менее резко, отвернула фотографию к окну и тихо выругалась. — Чёрт возьми!… Скажи мне! Поможешь?
— Твой сын? — течение моих мыслей уже неслось в другую сторону.
— Да, мой, — с вызовом ответила она. Даже волосами, которые мне так нравились, встряхнула. — Скажешь мне что-нибудь?
Я замолчал. Короткий ответ как бы намекал, что вдаваться в подробности личной жизни она не собирается. По крайней мере не сейчас и не со мной. Для неё на данный момент я был лишь ступенькой, которая поможет взобраться на следующую ступеньку, а не проверенный сражениями партнёр, с кем можно поделиться сокровенным или облегчить душу. И я относился к этому с пониманием.