— Видишь ли… — осторожно начал Кестер.
— Да не нужно лишних слов! — прервал я его. — Это объявление для какого-нибудь курорта или для косметического крема, но никак не для продажи автомобиля.
От неожиданности Ленц раскрыл рот.
— Не торопись, Готтфрид, — продолжал я. — Ведь нас ты считаешь пристрастными. Поэтому я предлагаю: давай спросим Юппа. Юпп — это глас народа.
Юпп был нашим единственным служащим — пятнадцатилетний подросток, что-то вроде подмастерья. Он обслуживал бензоколонку, заботился о завтраке и убирал мастерскую по вечерам. Он был маленького росточка, усеян веснушками и обладал такими оттопыренными ушами, каких я не видел больше ни у кого. Кестер шутил, что если, мол, Юпп выпадет из самолета, то ничего с ним не случится: на таких ушах он плавно спланирует на землю.
Мы позвали его, и Ленц прочитал ему объявление.
— Ты заинтересовался бы таким автомобилем, Юпп? — спросил Кестер.
— Автомобилем? — переспросил Юпп.
Я рассмеялся.
— Ну, конечно, автомобилем, — буркнул Ленц. — Или, по-твоему, тут говорится о саранче?
— А какой это автомобиль? Есть ли у него ускоряющая передача, распредвал с верхним управлением эксцентриками, гидравлические тормоза? — спокойно осведомился Юпп.
— Дурья твоя башка, да это же наш «кадиллак»! — прошипел Ленц.
— Не может этого быть! — возразил Юпп, ухмыляясь от уха до уха.
— Слыхал, Готтфрид? — сказал Кестер. — Вот это и есть романтика сегодняшнего дня.
— Топай к своей колонке, Юпп, проклятый сын двадцатого века!
Раздосадованный Ленц направился в мастерскую, решив внести в свое объявление чуть побольше технических данных, но обязательно сохранить его поэтический пафос.
Несколько минут спустя к нам совершенно неожиданно нагрянул старший инспектор Барзиг. Мы его встретили как самого почетного гостя. То был инженер-эксперт общества по страхованию автомобилей «Феникс», важная персона, от которой зависело получение заказов на ремонт. Он был знающим и дотошным автомобилистом, требовал от нас безукоризненной работы. Но был он еще и специалистом по бабочкам, и, играя на этой его страсти, мы могли вить из него веревки. Однажды мы пополнили его и без того богатую коллекцию «мертвой головой» — крупной ночной бабочкой, залетевшей на огонек в нашу мастерскую. С торжественной миной, побледнев от неподдельного волнения, Барзиг принял от нас этот дар, — чрезвычайно редкий экземпляр, о котором он уже давно мечтал. Этот эпизод запомнился ему, и авторемонтные работы так и сыпались на нас. Со своей стороны, мы старались ловить для него любую моль, попадавшуюся нам на глаза.
— Не угодно ли рюмку вермута, господин Барзиг? — спросил Ленц, опять овладевший собой.
— До вечера ни капли спиртного, — ответил Барзиг. — Мой железный принцип!
— От принципов необходимо иногда отступать, иначе они не доставляют радости, — заявил Готтфрид и разлил вермут по рюмкам. — Предлагаю за процветание «перламутровок», «бражников» и «павлиноглазок»!
— Ну, знаете ли, у вас такой тонкий подход, что попробуй-ка откажись, — сказал Барзиг после недолгих колебаний. — Но уж коли на то пошло, то заодно выпьем еще и за «бычий глаз». — Он застенчиво улыбнулся, точно сболтнул нечто двусмысленное о дамах. — Дело в том, что я обнаружил новую разновидность — со щетинистыми усиками.
— Вот это да! — воскликнул Ленц. — Снимаю шляпу и низко кланяюсь вам! Выходит, вы первооткрыватель и ваше имя будет вписано в анналы истории естественных наук.
Мы выпили еще по одной за щетинистые усики. Барзиг вытер собственные усы.
— Я к вам с приятной новостью: можете забрать «форд». Дирекция решила поручить ремонт вам.
— Прекрасно! — сказал Кестер. — Это нам вполне подойдет. А как насчет предложенной нами сметы?
— Ее утвердили.
— Неужто не урезали?
Барзиг хитро прищурил глаз.
— Сперва эти господа сопротивлялись, но в конце концов…
— Еще раз выпьем до дна за успехи страховой компании «Феникс», — заявил Ленц и снова налил всем.
Барзиг встал и откланялся. Уходя, он сказал:
— А женщина, находившаяся в «форде» во время аварии, несколько дней назад все-таки скончалась, хотя у нее были только резаные раны. Видно, из-за слишком большой кровопотери.
— А сколько ей было лет? — спросил Кестер.
— Тридцать четыре, — ответил Барзиг. — Беременность на четвертом месяце. Покойная была застрахована на двадцать тысяч марок.