— Почему вы не сказали этого раньше? — спросил я. — Я заехал бы за вами еще днем.
— Разве у вас столько свободного времени?
— Не так уж много, но я бы как-нибудь освободился.
Она глубоко вздохнула.
— Какой чудесный воздух! Пахнет весной.
— Если хотите, мы можем подышать свежим воздухом вволю, — сказал я. — Поедем за город, в лес, — у меня машина. — При этом я небрежно показал на «кадиллак», словно это был какой-нибудь старый «фордик».
— «Кадиллак»? — Она изумленно посмотрела на меня. — Ваш собственный?
— На сегодняшний вечер. А вообще он принадлежит нашей мастерской. Мы его хорошенько подновили и надеемся заработать на нем, как еще никогда в жизни.
Я распахнул дверцу.
— Не поехать ли нам сначала в «Лозу» и поужинать? Как вы думаете?
— Поедем ужинать, но почему именно в «Лозу»?
Я озадаченно посмотрел на нее. Это был единственный элегантный ресторан, который я знал.
— Откровенно говоря, — сказал я, — не знаю ничего лучшего. И потом мне кажется, что «кадиллак» кое к чему обязывает.
Она рассмеялась.
— В «Лозе» всегда скучная и чопорная публика. Поедем в другое место!
Я стоял в нерешительности. Моя мечта казаться солидным рассеивалась как дым.
— Тогда скажите сами, куда нам ехать, — сказал я. — В других ресторанах, где я иногда бываю, собирается грубоватый народ. Все это, по-моему, не для вас.
— Почему вы так думаете? — Она быстро взглянула на меня. — Давайте попробуем.
— Ладно. — Я решительно изменил всю программу. — Если вы не из пугливых, тогда вот что: едем к Альфонсу.
— Альфонс! Это звучит гораздо приятнее, — ответила она. — А сегодня вечером я вообще ничего не боюсь.
— Альфонс — владелец пивной, — сказал я. — Большой друг Ленца.
Она рассмеялась.
— По-моему, у Ленца всюду друзья.
Я кивнул.
— Он их легко находит. Вы могли это заметить на примере с Биндингом.
— Ей-Богу, правда, — ответила она. — Они подружились молниеносно.
Мы поехали.
Альфонс был грузным, спокойным человеком. Выдающиеся скулы. Маленькие глаза. Закатанные рукава рубашки. Руки как у гориллы. Он сам выполнял функции вышибалы и выставлял из своего заведения всякого, кто был ему не по вкусу, даже членов спортивного союза «Верность родине». Для особенно трудных гостей он держал под стойкой молоток. Пивная была расположена удобно — совсем рядом с больницей, — и он экономил таким образом на транспортных расходах.
Волосатой лапой Альфонс провел по светлому еловому столу.
— Пива? — спросил он.
— Водки и чего-нибудь на закуску, — сказал я.
— А даме? — спросил Альфонс.
— И дама желает водки, — сказала Патриция Хольман.
— Крепко, крепко, — заметил Альфонс. — Могу предложить свиные отбивные с кислой капустой.
— Сам заколол свинью? — спросил я.
— А как же!
— Но даме, вероятно, хочется что-нибудь полегче.
— Это вы несерьезно говорите, — возразил Альфонс. — Посмотрели бы сперва мои отбивные.
Он попросил кельнера показать нам порцию.
— Замечательная была свинья, — сказал он. — Медалистка. Два первых приза.
— Ну тогда, конечно, устоять невозможно! — воскликнула Патриция Хольман. Ее уверенный тон удивил меня: можно было подумать, что она годами посещала этот кабак.
Альфонс подмигнул.
— Значит, две порции?
Она кивнула.
— Хорошо! Пойду и выберу сам.
Он отправился на кухню.
— Вижу, я напрасно опасался, что вам здесь не понравится, — сказал я. — Вы мгновенно покорили Альфонса. Сам пошел выбирать отбивные! Обычно он это делает только для завсегдатаев.
Альфонс вернулся.
— Добавил вам еще свежей колбасы.
— Неплохая идея, — сказал я.
Альфонс доброжелательно посмотрел на нас. Принесли водку. Три рюмки. Одну для Альфонса.
— Что ж, давайте чокнемся, — сказал он. — Пусть наши дети заимеют богатых родителей.
Мы залпом опрокинули рюмки. Патриция тоже выпила водку единым духом.
— Крепко, крепко, — сказал Альфонс и зашаркал к своей стойке.
— Нравится вам водка? — спросил я.
Она поежилась.
— Немного крепка. Но не могла же я оскандалиться перед Альфонсом.
Отбивные были что надо. Я съел две большие порции, и Патриция тоже ела с аппетитом, которого я в ней не подозревал. Мне очень нравилась ее простая и непринужденная манера держаться. Без всякого жеманства она снова чокнулась с Альфонсом и выпила вторую рюмку.
Он незаметно подмигнул мне, — дескать, правильная девушка. А Альфонс был знаток. Не то чтобы он разбирался в красоте или культуре человека, но он умел верно определить его сущность.