В 1755 году одним из его самых влиятельных директоров стал месье де Боннак, «способный и активнейший человек», который состоял французским посланником в Голландии. Двумя агентами, отправленными им в Англию, являлись Моберт и Робинсон. Первый написал в Париж из Лондона, выдвигая схему финансового саботажа. Он начал с диверсии против Банка Англии, распространяя поддельные банкноты, которые должны были быть изготовлены для него лучшими граверами во Франции. Людовик XV стремился напугать или смутить любое британское правительство, но не мог заставить себя согласиться на подобный противозаконный эксперимент. Сохраняя спокойствие даже перед честностью Бурбона, Моберт сообщил, что смог «купить» члена кабинета. Он намекнул, что его тайным приобретением стал лорд Холдернесс. Но из предполагаемой теневой сделки не вышло ничего выдающегося. Робинсон, коллега Моберта, со своей стороны, настолько безобидно шпионил за англичанами, что, когда его на этом поймали, он оказался заключенным в лондонском Тауэре всего на шесть месяцев.
Это было время изрядного бессилия и халатности и то время, когда виконт Диллон, одиннадцатый из своего рода и потомственный полковник Диллонского полка регулярной армии короля Людовика, мог управлять делами этого знаменитого корпуса, находясь в Англии. Франция и Англия отправились на войну, но ирландский виконт, солдат, презирающий военные действия, как не изменил своего места жительства, так и не подал в отставку. Де Боннака отозвали из Гааги, и на его месте появился новый французский посланник, д'Аффре, чья неосведомленность привела его прямо к переговорам с Фальконне, двойным шпионом, сильно зависимым от золотых гиней, которые ему платили англичане. Мистер д'Аффре, купив пачку искусных фальшивых планов, помог Фальконне и с благодарностью обратился к более коварному фальсификатору по имени Филипп, специальностью которого являлась ложная информация, предназначенная для разоблачения британских планов и операций в Канаде.
Другой двойной шпион, Вотраверс, швейцарец, обнаружил, что д'Аффре настолько не соответствует его находчивости и хитроумию, что перешагнул через голову простофили и написал письмо непосредственно Людовику XV. Он сообщил, что не способен оценить силу или цель новой британской экспедиции в Нидерланды. Англичане оказались чрезвычайно опасны и умны, если смогли одурачить даже его, Вотраверса, признавал он, и королю Франции было бы неплохо заключить мир. Людовик в ответ предложил швейцарцу отказаться от дипломатии и возобновить свою работу в качестве шпиона — за что ему и платили. В этот период (1757 год), в отсутствие Мобера и Робинсона, некий доктор Хенси являлся единственным французским резидентом в Англии. Он был братом аббата Хенси, французского дипломата, и считал, что он находится в Лондоне в безопасности. Похоже, его разведывательные отчеты мало что дали для осведомленности французского правительства; и тем не менее британцы раскрыли Хенси и решили, что он представляет опасность. На этот раз они не проявили той снисходительности, как в случае с Робинсоном.
Суд над Хенси состоялся в июне 1758 года, и он испытал глубочайшее потрясение, которое передалось всему европейскому шпионскому подполью, когда услышал, что приговорен к повешению. Выражая крайнее негодование, брат аббата обратился к суду с требованием узнать, может ли шпион надеяться, что его будут судить, как обыкновенного преступника.
Глава 19
Полицейский шпионаж Бурбонов
После того как организации спецслужб обоих кардиналов помогли укрепить монархию Бурбонов в лице сына и внука Генриха IV, серьезной угрозы стабильности трона не наблюдалось более 125 лет. Мы видели, как кардинал Ришелье закладывал фундамент этой колоссальной безопасности с помощью шпионской службы, главной целью которой было поддержание собственной безопасности в управлении королевством. Кроме того, Мазарини, как правило, был слишком озабочен войнами Фронды и другими заговорами аристократов, которые презирали его как пришельца — своего рода «кардинала-чужака», — чтобы доверять правительственным шпионам или полицейским агентам, в отличие от подпольных и церковных оперативников своей личной секретной службы.
Людовик XIV, достигнув совершеннолетия и начав царствовать как самый изысканный молодой король своего времени, очень быстро изменил все это. Его полицейская служба по-прежнему оставалась частной, но только потому, что Людовик считал Францию своей собственностью. Как у преимущественно абсолютного монарха — L'etat c'est moi — «Государство — это я», — его личный шпионаж, естественно, принадлежал департаменту полиции его личного королевства. Во времена этого великого монарха мы приходим к зарождению систематизированной политической полиции, надзора, почтовой цензуры и военного шпионажа в мирное время.