Святой Алан, у него же плечи трясутся! Дикон от ужаса мигом протрезвел. Надо было что-то решать.
— Сударь… я… вы…
— Закатные твари! — воскликнул сударь, и тут стало понятно, что трясло его от смеха. — Ребёнок, ты меня в могилу сведёшь!
Ричард обессиленно обмяк в кресле. Опять он что-то сделал не так, но не мог же он ошибиться, в самом деле. Оставалось сидеть и смотреть, как виконт над ним хохочет и, похоже, вытирает слёзы.
— Так… ни слова больше, а то я умру, — простонал Марсель, вопреки своему слову вставая за бутылкой. — Это надо запить… Значит, говорите, за этим я приехал… Леворукий, ну и репутация!
Ричард кивнул. Кивнул ещё раз, на всякий случай. Уверенность таяла с каждой секундой, но он не забыл ни одного слова, ни одного прикосновения!
— Признавайся, ты сам до этого дошёл?
— Нет, — признался Дикон. — Мне подсказали, ну… вы же знаете, что все всё знают?
— Ешь мясо и молчи, — отмахнулся Марсель, потом фыркнул и провёл ладонью по лицу: — Шедевр, ходячий шедевр… Скалы в надёжных руках. Значит, вот в чём у нас проблема. Неужели вас так в Лаик испортили, а, герцог Окделл?
— Не надо Лаик, — буркнул Ричард, чувствуя, что где-то всё-таки промахнулся. — Мне сказали. Умный человек… он всё знает…
— Конкретнее, Ричард, у нас с вами умные люди разные. Я не поеду протыкать шпагой вашего умного человека, хотя должен бы…
— Эр Август просто хотел уберечь меня!
— Ясно, — протянул Валме, — ясно, а он-то откуда, гм, знает? Свечку держал? И, наверное, ничего не увидел, какая жалость… Стойте, я сам догадаюсь. Если я — приезжий коварный соблазнитель, а Рокэ, да простит мне Создатель, невинная жертва…
— Не невинная жертва! — вскинул голову Дикон. — Я всё видел.
— Ребёнок, я боюсь представить, ЧТО ты видел — с учётом того, что ничего не было! Выкинь из головы весь этот бред и не вздумай повторять его при маршале, — перебил его Марсель. — Но у меня не сходится. Савиньяки, что ли?
— Эр Эмиль…
— Эмилю бы в голову не пришло, Окделл…
— Но он же сказал! А я видел…
— На этом точно всё, — решительно сказал Валме. — Вам надо спать, а мне не надо столько ржать, иначе у графа Валмона станет одним наследником меньше. Давайте так: вам наговорили какую-то чушь, вы её радостно слопали, теперь выплюньте обратно. А всё, что вы «видели» и «слышали», отложим хотя бы на утро, я правда не переживу…
…и утром Ричард первым делом вспомнил этот разговор. Голова раскалывалась не столько от вчерашнего вина, сколько от стыда. Наворотил каких-то глупостей! И сам что-то понял неправильно, и эра Августа подставил, и даже эра Эмиля! В общем, на душе у Дикона было паршиво, предчувствия складывались наихудшие. Правды он пока не понял, но что делать со всем, что до этого дня подменяло истину — тоже неясно.
Надо было поворачивать от столицы ещё до Лаик. Привязать дядю Эйвона к стулу в каком-нибудь трактире и скакать домой…
Единственное, что заставило Ричарда подняться, выпить здоровенный стакан воды и выползти в коридор — звуки хлопающих дверей. Так и есть, Марсель куда-то собирался, и это было для него нетипично рано.
— Доброе утро, — как ни в чём не бывало поздоровался на пороге Дави, оставаясь воплощением вселенской невозмутимости.
— О, вы даже встали, — виконт Валме уже оседлал коня, и только Леворукий знал, куда он там собирается. — Что-то стряслось? Что-то новое, я имею в виду…
— Куда вы так рано? Я… — надо было предложить свои услуги, в общем-то, грех оруженосцу спать, когда господин при деле, но Дикон сказал другое: — Я прошу прощения за вчерашнее, это всё… было очень глупо.
— Это странно, как идущий снизу вверх дождь, но у меня такое ощущение, что вы не виноваты, — пожал плечами Марсель, хотя он явно сдерживал смех. — Виноваты, конечно, но навредить успели только себе и своей бедной голове, а вот ваш Август, конечно, хорош… Не бойтесь, я не еду его потрошить. Что-нибудь ещё?
— Мне стоит отправиться с вами?
— Ни в коем случае. Отсыпайтесь и думайте о жизни. Дави, проводи герцога Окделла обратно в комнату, а я по делам.
— Ноги, — поспешно вставил Ричард. — Вы спрашивали, что… и я сам хотел бы знать… Если всё неправда, то зачем вы на Малом Совете…
— Дави, я передумал, проветри в спальне герцога Окделла, — дрогнувшим голосом перебил Марсель, через полминуты он снова хохотал, чем немало смутил коня. — Леворукий и все кошки его, ну и эпопея!.. Догадываюсь, о чём вы. Понимаете ли, Ричард, когда-то давно у меня была дурная привычка — грызть ногти. Я от неё избавился ещё до Лаик, но иногда, когда мне страшно или скучно, особенно скучно… Я снова их грызу. Однажды маршал Алва пригрозил, что каждый раз будет отвешивать мне пинка, и ему не поверил не только я, но и все, кто нас тогда слышал.
— То есть…
— То есть, мне вчера поставили синяк, — поморщился Марсель, — а вы умудрились разглядеть в этом очередное извращение, и знаете что, Ричард Окделл? Вы неподражаемы. Считайте, что это комплимент, а теперь идите спать, я вам приказываю, и до вечера чтоб никаких поползновений из дома. Вернусь — проверю.
========== 7. ==========
Комментарий к 7.
Мы честно старались уложиться в одну главу, но оно не влезло даже так… Посему держите две сразу))
Самый страшный и опасный в мире извращенец, подлый и коварный соблазнитель маршалов, он же — виконт Марсель Валме, подъезжал к особняку Ворона в смешанных чувствах. С одной стороны, ничего более комичного он в своей жизни не слышал, надо было смеяться. С другой — безумно хотелось поддержать вышеописанный образ, но это могло оказаться чревато: жертва разврата не имела понятия о том, через что прошла, принимая на службу невинного… Ладно, домыслы и враки оставим кансилльеру, невинным Марсель и сам бы себя не назвал. Но даже главному столичному греховоднику не взбрела бы в голову такая авантюра.
Чудеса продолжали происходить в Олларии, хотя их, в общем-то, никто об этом не просил: он немножко удивил Хуана. Увидев на пороге офицера, обычно дрыхнувшего до полудня и добровольно не совавшегося в логово соберано как минимум до обеда, Хуан только приподнял брови, но и это стоило немало.
— Что-то случилось, дор Марсело? — в голосе слуги ничего, кроме невозмутимости, не прозвучало. Счастливый человек…
— Разумеется, иначе бы я не поднял себя в такую рань, — охотно объяснил Марсель. — Вот вы могли подумать, что я рехнулся. Я и сам в какой-то миг так подумал, но знаете, некоторые вещи происходят вне зависимости от того, хотим мы рехнуться или нет!
— Соберано кого-то принимает, — спокойно ответил Хуан, что в очередной раз доказало, как часто виконт посещал этот дом — уже даже слуги пришли к выводу, что бесконечные монологи дорогого гостя можно слушать чисто символически.
— Я подожду. Дело важное, но, гм, не горит…
Гореть сейчас должно у Штанцлера, причём в каком-нибудь неудобном месте — так, чтобы сам не потушил и слуги не помогли. Пообещав Хуану, что он помнит дорогу в приёмную, Марсель уютно устроился на ступеньке: этой приёмной никто уже давно не пользуется, потому что Рокэ принимает либо в кабинете, либо на дуэли. Не факт, что хозяин дома вообще в курсе, что у него такое есть — домик-то большой… Комнаты, что ли, сосчитать по памяти? Вряд ли это отвлечёт от тяжких раздумий. Таких тяжких, что снова тянет ржать. Это ж надо было додуматься!
И ведь зачем? Добрую половину ночи виконт соображал, в какую сторону должны были завернуться у человека мозги, чтоб разжигать в ребёнке неприязнь к своим врагам таким образом. Сработало, конечно, отменно: ничем не подтверждённая выдумка Штанцлера, помноженная на фантазию неподражаемого Окделла, и пожалуйста, новая истина готова. Леворукий и прочие недосягаемые твари, если вдуматься — это вообще не смешно. Если Ричард будет с закрытыми глазами принимать на веру всё подряд, он, во-первых, свихнётся сам, а во-вторых — не заметит и навредит кому-нибудь ещё.