— Из моих-то шуточек? — возмутился Марсель. — Я даже не начал! И вообще, господин Первый шутник Талига, разрешите доложить, что…
— Доброе утро, любовники, — хмыкнул Эмиль, появляясь примерно оттуда же, где только что скрылся Вейзель. — Прошу прощения за грубость, ржал всю ночь.
— Что за проходной двор? — поинтересовался Лионель, так же задержавшийся с прошлого вечера, правда, никакого отношения к грядущей кампании не имевший. Марсель так давно не видел старшего Савиньяка, что ещё вчера ему показалось, что это просто в глазах двоится. — К сожалению, проводить я вас не успею, во дворце долго не ждут.
— Не волнуйтесь, самое главное вы узнали, — утешил его Валме. — Будьте осторожны в наше отсутствие, столица полна разврата.
— Мне вот что ещё интересно, — поделился размышлением Эмиль, застёгивая непослушные пуговицы. Пуговицы вели себя неподобающе, и процесс занял какое-то время, а Марсель всё никак не мог понять, какого Леворукого они торчат одной ногой в конюшне вместо того, чтобы есть последний вкусный завтрак. — Почему Рокэ с Марселем? Почему не Рокэ с Эгмонтом? Была бы такая драма!
— Рокэ, мне кажется, у Штанцлера действительно были помощники, — не выдержал Валме, хватая Алву за локоть и укоризненно тыкая пальцем в Эмиля: — Вот они!
— Если так подумать, — заметил Лионель, оценивающе осматривая Марселя с ног до головы, — с Эгмонтом неудобно. Эгмонт хромал…
— А то, что Эгмонт уже умер, здесь никого не смущает? — виконта крайне сбило с толку сравнение с покойным батюшкой оруженосца.
— У меня другой вопрос, — вмешался Рокэ, высвобождая руку из хватки возмущённого «любовника» и явно сдерживая смех. — Откуда Ли знает про неудобство?.. Господа, при всём уважении, вы ржёте, как лошади, а у нас тут серьёзная война. Что вы хотели доложить, офицер?
— Всего лишь хотел сказать, что ухожу завтракать и ждать никого не намерен, — с достоинством ответил Марсель и прошествовал в дом, стараясь не сожалеть об упущенных возможностях — пока Лионель не уехал, они могли пошутить ещё, — и следуя исключительно зову собственного голодного желудка.
Воевать, конечно, очень мило, но когда он ещё поест в нормальном доме!
***
Армия вышла из города сильно после рассвета и задержалась в лагере, подхватывая кэналлийские полки. Нет, кэналлийцы — умницы и были готовы ещё раньше, чем к ним подъехали, но определённый обмен любезностями всех немного задержал, и порядок в колонне сбился, вследствие чего Марсель ухитрился потерять маршала. Конечно, какие к кошкам особые поручения, пока все в дороге, но мало ли что.
— Окделл, — позвал Марсель, не особенно рассчитывая на успех. Ричард послушно ехал рядышком и смотрел по сторонам, но, судя по спокойному выражению лица, Алвы тоже не видел.
— Слушаю, мой капитан!
Тьфу, теперь надо что-то придумывать.
— Вот пройдёшь боевое крещение, — выдал язык Марселя раньше, чем сам он успел подумать, — перестану называть тебя ребёнком. Наверное.
— Спасибо, капитан. А молодым человеком не перестанете? — с некоторой опаской уточнил Ричард.
— Могу юношей, — не удержался Валме. — Не делай такие глаза, привыкнешь… Знаешь, каково это, когда идёшь в бой с незнакомым человеком, а выходишь с другом?
— Нет, сударь…
— И я нет, — обнадёживать таким образом он научился у Рокэ. Оказалось очень полезно, когда перестало раздражать. — Ты, кстати, не знаешь, как зовут это потрясающе громкое существо в соседнем ряду? Просто удивительно, что я прослушал его имя.
— Это Жиль Понси, — сообщил оруженосец, не совладав со своим лицом и дав понять, что он всей душой поддерживает нелестную характеристику шумного Жиля. — Оскар предложил… — Окделл на долю секунды замялся, неуверенный, что стоит об этом трепаться, но всё-таки закончил: — Оскар предложил, что если он откажется говорить потише, мы утопим его в Рассанне. Случайно, конечно же. Пожалуйста, не говорите об этом генералу Вейзелю…
— Какая прелесть, — восхитился Валме отчасти всеобщим порывом топить людей в Рассанне, отчасти довольно крупным и искренним монологом своего ребёнка. Может, в этом Надоре ещё не у всех сердца окаменели и из Ричарда в итоге получится что-то путное! — Ни в коем случае не скажу: велика вероятность, что я буду помогать топить.
Они увлеклись и совместными усилиями расписали в красках утопление крикливого Понси, и было это всё настолько неожиданно и трогательно, что Марсель не удержался и взъерошил ребёнку волосы, чувствуя, что их обоюдные воспитательные страдания даром не прошли. Во всяком случае, теперь можно спокойно друг с другом разговаривать, и… И хоть бы этот порыв нежности остался незамеченным, не дай Леворукий, кто-нибудь расскажет Рокэ, и тот будет издеваться до конца дней своих.
— Не хочу вас отвлекать, — к ним подскакал Эмиль, явно сдерживающий себя изо всех сил, чтобы не начать издеваться первым. — Доброе утро, Дикон… Стыдно признаваться, но я потерял Рокэ, в начале колонны его нет…
— Кэналлийцы! — воскликнул Марсель. — Они там небось юность вспоминают, а мы здесь ищем.
— Кто ищет, — жизнерадостно прищурился Савиньяк, — а кто детей воспитывает.
— Прекрати, иначе мы и тебя утопим, — пригрозил Валме как можно более добродушно, с удивлением отмечая, что оруженосец фыркнул ещё раз — совсем как человек. Несмотря на все попытки язвить в стиле Ворона, Эмиль был тронут ещё больше и выдал:
— Господа, вы своей дружбой меня прослезиться заставите! Марсель, ты всё больше смахиваешь на заботливую матушку, и знаешь что…
— И не хочу знать!
Они самозабвенно препирались ещё какое-то время, наверняка жутко раздражая соседей по колонне, однако Марсель краем глаза по привычке следил за траекторией движения оруженосца и был немало удивлён, когда Ричарда потянуло куда-то в сторону. Ещё сильнее он изумился, когда понял, что ребёнок посмотрел по сторонам, обнаружил Алву и, претерпев некоторую внутреннюю борьбу, добровольно двинулся вперёд.
— Эр маршал, разрешите доложить, — донеслось до обалдевше-примолкнувших Марселя и Эмиля, — вас потеряли…
— Очаровательно, — интересно, что именно из происходящего очаровало маршала, однако он подъехал. — Генерал Вейзель во главе колонны вас не удовлетворил, господа? Даже он, вопреки своей болезненной привязанности к правилам, отпустил меня перекинуться парой слов с Хорхе… — Обратив внимание, что все по-прежнему молчат и хлопают глазами, Рокэ вздохнул: — И что вы на меня уставились, как на блудного отца?
Марселю казалось, что всё его умение смеяться достигло своего потолка в момент разборок с выдумками Штанцлера, однако сложившаяся картина семейной жизни оказалась слишком хороша. Представленное Савиньяком и Валме благородное дворянство, не продержавшись и двух секунд, заржало в голос, как одна большая сбесившаяся лошадь, и никакая субординация не могла заставить их заткнуться.
Убедившись, что серьёзные взрослые люди не в состоянии дать связного ответа, Рокэ перевёл заинтересованный взгляд на Ричарда; оруженосец только зажмурился и помотал головой…
— Наконец-то, — выговорил Марсель, когда всё-таки смог вдохнуть, — наконец-то ты пошутил неудачно! Только ничего не спрашивай, ради Леворукого!
С таким настроем воевать не страшно, даже если это первая серьёзная кампания что для тебя, что для твоего оруженосца. В конце концов, правильно говорят бывалые солдаты: с опытным и толковым полководцем армия превращается в одну большую дружную семью…