— На сегодня с тебя хватит, — внезапно решил эр Август. — Мирабелле напишу я, а ты хватайся за любую возможность узнать что-то новое — надеюсь, ты будешь не только служить, но и учиться… Надеюсь, ты нужен именно для службы, вот почему я заговорил о возможностях. Удачи, Дикон, и да пребудет с тобой Создатель.
Ричард вышел от кансилльера затемно, в смешанных чувствах. День выдался безумный — присяга, короткий разговор с новым господином, долгий — с эром Августом… В голове всё спуталось, но одно Дикон знал точно — зачем бы его ни взяли, за этим кроется что-то страшное и тёмное. И как ему теперь смотреть в глаза Валме?! Как, если сам кансилльер открыл ему правду? Главное — ничем не выдать себя, ведь нет ничего ужаснее тайны, которую раскрыли.
Но это всё потом — он слишком устал, чтобы думать о всяких гадостях, надо вернуться в особняк и как следует выспаться. Каким бы ни было следующее утро… теперь Ричарду не очень хотелось, чтобы оно наступало.
========== 3. ==========
На следующее утро Ричард проспал, и это явно было не лучшим началом службы. Солнце стояло так высоко, что, казалось, можно уже и не выходить из комнаты и смиренно спать до вечера, но Дик спешно оделся в первое, что попалось под руку, и пулей выскочил из комнаты, ударившись плечом о дверной косяк.
— Доброе утро, — на лице невозмутимого слуги, оказавшегося в коридоре, проявилось вежливое удивление. — У вас что-то случилось?
— Н-нет, но… я же проспал!
— Проспали? Отнюдь. Ваш господин ещё и не выходил, — со степенной снисходительностью объяснили ему. — Вы можете не спешить и примерить готовую одежду, она в гостиной на первом этаже. Завтрак будет подан чуть позже, но, если вы голодны…
— Нет, спасибо, — пробормотал Ричард. Что ж, похоже, ранними подъёмами в этом доме и не пахло.
Не возвращаться же теперь в постель! Побродив немного по выделенной ему комнате, Дикон воспользовался подсказкой слуги, чьё имя вылетело из головы ещё вчера, и отправился вниз. Вероятно, гостиная — то круглое и роскошно обставленное помещение, которое накануне заставило его глаза слезиться от пестроты? А утром показалось не так страшно. Занавески приятно сочетались с обивкой, вызывающая бахрома явно померещилась Ричарду где-то ещё и на ком-то другом, потому что её тут не водилось.
Чёрно-зелёный колет, новенький, с иголочки, демонстративно висел на приоткрытой дверце шкафа. В брюках и рубашках нужды не было, да и не сшили бы их так быстро, а вот куртка и вправду смотрится неплохо, в такой можно и три года отходить!
— О, вы уже оценили? Доброе утро, — как ни в чём не бывало поздоровался Марсель, проходя в гостиную. Интересно, оруженосцу можно намекать господину, что его утро уже почти день? Напомнив себе, что он сам непростительно проспал, Ричард ограничился ответным «добрым утром». — Нравится? Справились быстро, но, кажется, неплохо… — Виконт придирчиво осмотрел работу своих портных. — Примерьте, Окделл, чего вы смотрите, как сова разбуженная? Кстати, надеюсь, вы не жаворонок?
— Нет, сударь…
— Это замечательно, — одобрил чистосердечное признание сударь. — Я готов терпеть кровную вражду или несовпадения во вкусах, или ещё какую-нибудь гадость, но только не жаворонков в своём доме! Представьте себе, эти страшные люди встают тогда, когда я ложусь. Так чем вам колет не угодил?
— Всё в порядке, — поспешил заверить Ричард, совершенно не представляя, что ему отвечать на монолог про жутких жаворонков. — Просто не привык к новой одежде. Такое ощущение, что она не для меня…
И кто за язык тянул? Зачем виконту знать, что герцог Окделл сто лет не носил приличной одежды? Впрочем, что-то подсказывало, что в столице неплохо осведомлены о надорском образе жизни.
— Что ж, вам придётся привыкать ко многому, почему бы не начать с этой мелочи? — пожал плечами Валме, и у Дика отлегло от сердца — дурацких вопросов и замечаний не было. — Переоденьтесь, полюбуйтесь в зеркало и идите завтракать, встретимся за столом. Дорогу не покажу — учуете самостоятельно.
Если это был первый урок, Ричарду понравилось. Есть хотелось ощутимо, но сначала он честно переоделся, убедился, что жить можно и в таком — хотя внутренний голос назойливо напоминал ему о родовых цветах «навозника». Впрочем, вряд ли из-за такой мелочи могут возникнуть проблемы на улице! Вот если б Дику пришлось надеть чёрно-синее, он бы забеспокоился всерьёз.
Трапезную он действительно нашёл по запаху. Ричард пообещал себе (три раза, пока шёл), что больше ни словом, ни взглядом не намекнёт на то, что у него дома от такой роскоши у кого-нибудь случился бы инфаркт. Увы! При виде обильного, разнообразного и вкусного завтрака он не удержался от восхищённого вздоха. Правда, нарвался на взгляд своего господина и попытался взять себя в руки: Марсель явно понял и сочувствовал, а жалости Дикону не хотелось от слова «вообще».
Он не слопал всё подчистую лишь потому, что это неприлично, а на предложение не стесняться выдал:
— Но не стоит же наедаться перед… — Собственно, перед чем? Это не Лаик, расписания никакого нет.
— Перед войной? — хмыкнул виконт, откладывая салфетку на краешек стола. — Войны нет, во всяком случае, без меня не начинали. Если хотите фехтовать, в нашем распоряжении двор. Я не собирался гонять вас сегодня, будем откровенны — не собирался вообще, но… Окделл, вы, кажется, четвёртый в списке?
— Да, сударь. Но если честно, скорее шестой.
— Ничего страшного, главное, что не первый и не последний, а так никому из нас не будет скучно. Да и не думайте, что будете упражняться только со мной.
— А с кем ещё? — удивился Ричард.
— А вы не хотите первую благородную дуэль за сердце дамы? — скопировал его интонацию виконт, но по озадаченному взгляду догадался: — Ах, дамы у нас ещё нет… Ничего, будет. Всё будет, но сначала доешьте: я человек терпеливый и вежливый, но неуважения к хорошему паштету не потерплю.
Дикону ничего не оставалось, кроме как смиренно принять к сведению, что совы и паштеты — это хорошо, а жаворонки и благородное голодание — плохо. Если эр Август узнает, чему его научили в первую очередь… кансилльера хватит удар.
— Как вы провели вчерашний вечер? — осведомился Марсель. Ричард замялся, не решив, что он может рассказать, а что ему следует оставить при себе, и виконт терпеливо пояснил: — Молодой человек, вы ожидаемо набычились на этот вопрос, так что объясняю — меня не интересуют никакие подробности, более того, они меня действительно не касаются. Я задаю вопросы не с целью выведать что-нибудь о Людях Чести и потом клеветать на них в присутствии Первого маршала. Это всего лишь застольная беседа, коих вам предстоит великое множество, если вы правда остаётесь в столице. У вас дома не была принята застольная беседа?
— Мы молились, — буркнул Ричард, чувствуя пополам вину перед Создателем и перед матушкой.
— А потом?
— Ну… ели?
— Молча? — скорбно переспросил Марсель, и Дикону стало почти смешно. — Ладно, оставлю в покое ваши семейные традиции, но трагическое молчание за столом — перебор даже для поминок. Давайте, скажите что-нибудь общее, и я от вас отстану.
— Я ездил к другу семьи, — попытал счастья Ричард, — он помогал мне составить письмо матушке.
— Отлично, — похвалил виконт. — Вот так и отвечайте всяким навязчивым вельможам вроде меня. А вот я, увы, скучал в обществе чужих стихов и собственного одиночества — хотел провести вечер в приятной компании, а приятная компания предпочла государственные дела. Обидно, знаете ли, но ничего не поделаешь…
О чём это он? На ум приходит только Ворон… Ричард едва не поперхнулся завтраком, потому что, сосредоточившись на разговоре, напрочь забыл обо всём, что узнал вчера. Теперь вспомнил, и лучше бы не вспоминал.