— Ту падаль?.. Верно, — глубокомысленно потянул длинным носом.
Ну, чисто тебе полководец, не хватает для полноты образа куриной копчёной ноги в одной руке и бутылки «сухого» третьего отжима во второй и расхристанной мотни после тщательного общения с гулящей девкой.
Нарисованная картина бала столь ярка, что РоШакли невольно хихикнул, на что его собеседник величаво качнул головой, явно не понимая едкого юмора ситуации, а в силу природной недалёкости записывая реакцию компаньона на свой счёт.
— Туда им и дорога, — брезгливо процедил.
Спохватившись, РоШакли подозвал сигнальщика, и над местом схватки разнеслись чистые звуки горна. «Отход. Построение цепью».
Пехотинцы с явным облегчением организованно отступили от изрядно потрёпанных, но продолжающих огрызаться и оставаться смертельно опасными защитников.
Передышка. Противники с трудом успокаивают возбуждённые адреналином сердца, смотрят друг на друга, лезвия и острия невольно клонятся к земле. Командиры проводят необходимые перестроения, отводя назад раненых, в пылу боя не заметивших эти неприятности и пропуская вперёд тех, кто не так устал, если такое вообще возможно при всеобщем напряжении.
РоШакли посмотрел долгим взглядом на нервно притаптывающего дворянина, и со вздохом отвернулся. Следующий шаг, условно обозначенный, как: «потянуть время, отвлечь соперника от дурных мыслей», он тоже не мог поручить этому индюку — тот запорет процесс двусторонней демагогии на первом же слове и сбежит за щиты скалить зубки, чувствуя себя героем. Нет уж, он бы не доверил ему и такого простого задания, как ковыряние кинжалом в собственной заднице, не то что роль парламентёра…
Он ещё раз набрал в грудь воздух, расправил плечи перед псевдопереговорами — обещать он в принципе собирался много, но отнюдь не думая их выполнять. Молясь о ниспослании ему терпения и хотя бы кратковременного избавления от боли, которая изрядно влияла на мыслительный процесс, он уже двинулся в нужном направлении, когда был грубо остановлен за руку.
Чувствуя нарастающую ярость, которая сейчас была ни к чему, он обернулся. РоЗних поспешно отдёрнул кисть, но страха в его горящих глазах и странном подвижном, изменчивом каждый удар сердца лице не было. В нём полыхала неистовая жажда…
РоШакли взял себя в руки.
— Что надо?
— Оставь кого-нибудь из этих стерв в живых…
Вначале Шакли даже не понял, кого имеет ввиду тот, но тут же холодно кивнул. Допекли, можно сказать, человека, амазонки. Он бы может и сам, будь у него психика и голова чуть попроще, не против был «пообщаться» с кем-нибудь из «ближних» Лидии, с чувством и фантазией выплеснув все накопленные жалобы и претензии. РоЗних не претендовал на курочек королевского рода, он жаждал плоти попроще, но, как минимум, живой.
— Постараюсь, — бросил РоШакли с ядовитой понимающей улыбкой, дёрнул плечом, будто сбрасывая несуществующую руку и, подняв высоко вверх белую тряпку, тяжело затопал между расступающимися солдатами к заваленной набок карете и напряжённо следящими за ним воительницами.
Внимательно рассматривая девушек прищуренным, обманчиво расслабленным взглядом, он удивился произошедшими с ними переменами. Дело не во внешнем, очень растрёпанном, точнее даже, изорванном и изгвазданном в крови виде, нет. А именно в той непоколебимости, стержне, что стал проглядывать в их поведении, позах и взглядах. Он, будучи, как он думал, «настоящим» мужчиной, никогда не считал девиц, рядящихся в штаны и играющих в войнушку, достойными внимания, что не забывал нередко демонстрировать в словах и жестах. Но сейчас перед ним были не то что опытные, но достаточно опасные змеючки, которые даже ценой собственной жизни не побояться ужалить врага. Это была уже сила, с которой, если её вовремя не выкорчевать, в будущем придётся считаться.
— Где там Лидия? Поговорит надо, — бросил он, скорчив приветливую улыбку.
— Приёмный день закончен, и Её Высочество вам аудиенцию не назначала. Ты уже был достаточно красноречив, Шакли, — ответила без улыбки симпатичная тоненькая блондинка, тем не менее обернувшись назад и бросив несколько слов другой воительнице. — Твою жирную рожу и набитое дерьмом пузо нам будет очень приятно накрошить на мелкие кусочки и скормить дракону. Но, сомневаюсь, что бедная скотина после изжоги и знатного метеоризма будет нам благодарна. Зато ты наконец обретёшь свою настоящую форму, к которой стремился всё это время — огромную дымящуюся драконью лепёшку. Надеюсь, ты не будешь ощущать дискомфорт, облизываясь…