Оглушённая Тамара склонилась над Еви. Та ещё, как ни странно, была жива. Не представляя, что можно сделать без лекаря или мага, она, тем не менее, потащила потерявшую сознание подругу назад, под иллюзорную защиту сабель своих подчинённых. И эта мысль — о командирской ответственности — немного отрезвила её, и в уши хлынул многоголосый отчаянный шум.
Она вместе с раненой оказалась в ощетинившемся саблями и несколькими арбалетами полукольце амазонок. Команды «К оружию!» и «К бою!» можно было уже не подавать. Попыталась оценить диспозицию: на них наступала плотным строем тяжёлая пехота, противопоставить которой им практически нечего было. Вверху, на мостках, идущих вдоль зубчатых наверший крепостной стены шёл поединок с участием до десятка солдат. Вот уже кто-то, пронзённый, валится вниз, чуть ли не на головы девушкам. Что происходит?!
И тут она со всей беспощадной очевидностью поняла, что вокруг творится нечто неладное и очень плохое: повсюду гвардейцы и королевские стражники вступали в схватку с бойцами под вымпелами РоАйци. И этот бой ввиду численного превосходства соперников явно проигрывали. Следующая, фактически добивающая мысль: это не рядовые разборки неких владетелей, а что-то похуже. И теперь иммунитета у амазонок, как людей принцессы может и не быть. Мало того, их скандальная репутация скорее всего только навредит — за время истории отдельного кавалерийского полка, Лидия с соратницами наступила на бесчисленное количество мозолей и оттоптала такое количество злых языков, что желающих отыграться должно быть немало.
Вперёд вышел здоровый дворянин и, привлекая внимание амазонок, поднял руку.
— Юные воительницы, — сказал он со скрытой насмешкой, — советую вам сдать ваше острое оружие, и тогда никто больше не пострадает…
Стоящий за ним мужчина с порезанной щекой что-то негромко и злобно зачастил, привлекая внимание товарища. Тот, не закончив речь, чуть повернул в его сторону голову, выслушал молча, отрицательно качнул головой, потом вздохнул, вновь повернулся к замершим амазонкам.
— Могу только обещать справедливый суд…
Девушки возмущённо загалдели — какой суд?! О чём это он?
— Сэр, объяснитесь, пожалуйста, — задала наконец интересующий всех вопрос Амалия, высокая брюнетка, всегда отличавшаяся благоразумием и хладнокровием.
— На короля совершенно покушение, в котором пока косвенно обвинена старшая принцесса Лидия РоБеруши. Элий Четвёртый Великолепный мёртв. Во избежание ненужного кровопролития рекомендую подчиниться, и этот жест доброй воли зачтётся вам. Как не соучастницам переворота.
Если бы внезапно солнце закрыла огромная туша дракона, и его пламя осветило землю, то, пожалуй, это произвело меньшее впечатление, нежели неслыханное сообщение из уст неизвестно откуда взявшегося дворянина, поддержанного сотней солдат.
— Мы оружие не сдадим, — твёрдо бросила Тамара, оставив Еви, как есть лежать на земле. Она — старшая сейчас, она несёт ответственность за подчинённых и… она ни на удар сердца не поверила в виновность своего кумира — принцессы крови. Логики в сообщении не было абсолютно: отношения короля и дочери были безупречны с точки зрения родственных отношений — принцесса рано или поздно должна была сесть на трон, в этом никто от кухарки и посудомойки до высшей аристократии и иерархов Церкви не сомневался, а в интересы самой девушки такой груз, как корона, в ближайшее время точно не попадал, её амбиции и властолюбивые намерения (сколько бы их ни было) с удовольствием ограничивались воспитанием самосознания окружающих женщин, ну и, соответственно, игры в войну в лице отдельного кавалерийского полка. — И если вам не нужны неприятности, советую до конца выяснения обстоятельств, оставить нас в покое. И предоставить лекаря, — вспомнила о тяжело раненой Еви.
— Не получится, — с якобы сожалением ответил здоровяк.
Видно было, что эти переговоры для него — пустая формальность, за них уже всё решили, только ждали… повод? И он не заставил себя ждать.
— Мы будем драться! — запальчиво выкрикнула кто-то из девушек.
— Деритесь, — легко согласился офицер, и дал отмашку.
Тамара, нахмурившись, увидела, как цепь солдат оперативно отделила их от лошадей с поклажей, стоявших справа, при этом оглушив ближайшую девушку. Остальные отхлынули назад, и они все сбились в ещё более — назовём это мягко — компактную группку, издававшую не совсем достойные порядочных (то бишь, сидящих на яйцах с детьми, исполняющих любые прихоти мужчин от готовки и стирки до стягивания сапог и совместной постели, прячущихся в серые и бесконечные рулоны ткани, будто в погреб и опускающих смиренно глаза на любой взгляд, вопрос или насмешку) матрон возгласы от проклятий, ругани до воинственных нечленораздельных, очень неприятно высоких по регистру кличей. Такое поведение вызвало улыбку у их противников — во всяком случае, русоволосый громила улыбался во всю щербатую пасть, и совсем не соответствовало поведению примерному и бравому военному отряду.