Пожалуй, после постыдного поражения от жены, лучше всего подойдет вот этот, в крайней левой стойке. Я вынул за цевье тяжелый карабин, уложил его в мягкий чехол, в кармашек спрятал короткий магазин, не забыв про коробку с патронами. Теперь я был готов к любым приключениям, хоть бы даже в нашей скудной местности мне пришлось повстречаться с африканским носорогом.
Нина уже сидела в машине и нетерпеливо поглядывала, как я запираю дверь и обстоятельно, чтобы не болталось, укладываю ведра и прочие снасти в багажник. Закончив, я медленно прошел вокруг, разглядывая колеса – дорога дальняя, хреновая, так что внешний осмотр лишним не будет. Сокрушенно покривившись на давнюю вмятину сбоку и длинную трещину на лобовом стекле (все, в этом месте можно перестать меня ненавидеть, не такой уж я богатый, раз до сих пор езжу на этом пожилом одре), я сел за руль и привычно положил левую руку на теплое Нинино бедро.
– Давай, навигатор, командуй, – распорядился я. – А то я даже не знаю, в какой стороне света находятся эти твои чудесные Ебаши.
Нина закатила глаза и перешла в режим учительницы. У нее это очень натурально выходит.
– Я, конечно, счастлива, что мой муж так юн душой, что до сих пор хихикает над глупыми словечками, как второклассник. Но тут, мой дорогой профессор, ты сел в галошу. С размаху. Мы направляемся, чтоб ты знал, в древнее историческое местечко, основанное еще в середине восемнадцатого века переселенцем Тимошкой Елбешовым. А фамилия эта известная и благородная: в тюркских языках, как тебе все-таки может быть известно, «баши» – это глава, руководитель, а «эл» – это год, а также время вообще. Так что «илбашы» – это «временный правитель», с современного татарского переводится дословно как «президент». Понятно, горе мое?
– Все, осознал, – склонил я голову, – это действительно информация чрезвычайной важности. Больше не повторится. Можно трогать?
– Трогай, трогай… – флегматично заметила удовлетворенная победой Нина и переложила мою руку повыше. – Давай прямо и направо, а там видно будет…
Сначала наш путь шел по хорошему шоссе, идущему вдоль водохранилища. Солнце весело блестело на глади воды, машины, проносящиеся навстречу, были празднично нарядны и чисты – все словно старались прожить этот предпоследний (а следовательно, единственно настоящий) выходной лета безупречно радостно. Но вскоре Нина попросила свернуть в сторону, и теперь мы ехали по третьестепенной растрескавшейся дороге, петляющей от одной деревни к другой. Пейзаж поскучнел: здесь преобладали невзрачные домики из силикатного кирпича, черные покосившиеся амбары, торчащие вкривь и вкось дощатые, с облупившейся краской, заборы. Стали попадаться гуси и козы. Они неспешно пересекали улицу в произвольных направлениях, и так и норовили нанести своим хозяевам ущерб, попав под колеса, – так что пришлось здорово сбросить скорость. Потом бесконечные села закончились, но с ними закончилась и дорога. Дальше осталось довольствоваться пыльной луговой грунтовкой, огибающей плоские холмы и редкие лесополосы. Это Сибирь, детка, – с нежностью думал я, стараясь не свалиться в колею. Необъятные запущенные пространства, чахлые условные дороги, и самый необходимый минимум живых людей для того, чтобы хоть как-то обозначать присутствие цивилизации…
Наш край разлегся в том самом месте, где сходятся границы великой сибирской тайги, великих казахских степей и великих же (как без этого) уральских болот. Отсюда все прелести местной жизни: изматывающе знойное лето с непременными тучами мошкары и комарья, и жуткая стужа зимой, для остроты ощущений подкрепляемая невероятной влажностью и колючими тугими ветрами. Только два месяца в году можно, не особо кривя душой, отнести к благословенным – апрель и сентябрь. Второй особенно хорош: мягкий, безветренный, сухой, играющий красно-золотой листвой на фоне насыщенного голубого неба с пушистыми облаками. Именно эта нежная пора начиналась сейчас, и поэтому трава степи, по которой мы пробирались, еще сверкала местами зеленым, а перелески, остающиеся стороной от дороги, уже потихоньку наливались оранжевым. Ночью был дождь, но сейчас, утром, все подсохло, и лишь изредка на нашем пути попадались глубокие рытвины, заполненные водой – впрочем, пока что мне удавалось их преодолевать, даже не сбавляя ход.