– Откуда я должна была знать?!
– Ну, – рассудительно сказал я, – логично же предположить, что у здорового половозрелого мужика будет какая-нибудь жена. К тому же ты была на моей презентации, верно? Я там рассказывал про семью…
– Ты что, воображаешь, что я буду слушать ту херню, что ты несешь? Почему ты мне не сказал сам?
– Я сказал!
– Не ври мне!!! Ты не сказал мне, что женат, и принялся подбивать ко мне клинья, кобель! Как ты посмел!
– Да прекрати лепетать эту детскую чушь!!! – заорал я. – Ты прекрасно знала, что я женат! Я никогда этого не скрывал! Даже Эльдар знал!
– Не смей впутывать сюда моего сына! Ты, подлец! Обманщик!
Она постаралась вновь отвесить мне пощечину, но я был начеку и толкнул ее обратно в кровать. Она скорчилась, закрыв лицо руками и опять зарыдала – на этот раз некрасиво, по-настоящему.
– Я знаю, что тебе просто нравится меня бить… – запричитала она, раскачиваясь. – А только я хотела быть честной… и счастливой. Ты, ты обманщик… Ты обманул меня, специально… Если бы я знала… я не хочу разрушать ничьи семьи. Я просто хотела любить тебя… урода сраного…
– Пожалуйста, хватит, – застонал я. – Ну хорошо, признаю, я прямо тебе не говорил об этом. Но я вовсе не хотел тебя обманывать… Ты просто не поняла.
Она отняла ладони от мокрых щек:
– Убирайся. Не могу тебя больше видеть тут. Ты такой… гнилой… извращенец. Проваливай из моего дома. Слышишь?!
– Ключ отдай, – устало напомнил я.
Она сощурила сверкающие глаза:
– Сам возьми! – и тут же, увидев, что я надвигаюсь на нее: – Не смей прикасаться ко мне, сволочь!
Но я уже одурел от всего этого безумия. Я должен был уйти отсюда как можно скорее, я чувствовал, что задержись я еще на минуту – и она полностью утопит меня в своей истерике, в своей ненависти, захлестнет своим сумасшествием, и одному Богу известно, что тогда случится.
– Отдай ключ, сука! – заревел я и схватил ее за ногу – и тут же получил ослепительный удар пяткой в нос. Зарычав от боли, я схватил извивающуюся Эльзу за бедра и подтащил к себе. Из носа ручьем хлестала кровь, падая на ее волосы, лицо, голую грудь, но я не обращал на это внимания. Согнув Элю пополам, я полез рукой между ног. Она отчаянно сопротивлялась, визжа на ультразвуке, но и это меня не остановило. Я почти нащупал краешек ключа, но мокрый металл скользил между пальцев, и я только загнал его еще глубже. Собрав все силы, я перехватил ее ноги как можно крепче, пригнув колени к животу, и без жалости запустил внутрь всю пятерню. Эля завыла уже совсем невообразимо, но дело было сделано: ключ был надежно зажат в моем кулаке. Я отпустил ее, сразу бессильно затихшую, и вытер липкие пальцы о подушку.
Эльза неподвижно лежала ничком, тихо всхлипывая. Не глядя больше на нее, я торопливо собрал одежду и шагнул к двери. Вернулся с полдороги и высморкался кровью в смятые простыни – извини, Эля, на красном все равно будет незаметно. Цвет ты подобрала верный, честь тебе и хвала. Прощай.
Уже выходя в подъезд, я зачем-то обернулся. Она стояла, цепляясь обеими руками за дверь. Голая, жалкая, перепачканная моей кровью, с отвалившимися ресницами и поломанными ногтями, с всклоченной прической – еще недавно такой дорогой и аккуратной. И жутко, не отрываясь, смотрела мне вслед.
– Вернись, Максим… – прошептала она. Голос ее был спокойным и печальным. – Пожалуйста, вернись.
Спасибо, к черту, мысленно содрогнулся я, и с тяжелым грохотом захлопнул дверь.
Рассвет. Когда тебя нет. Снова вместе.
Холодный вечерний воздух быстро остудил мою голову. Скорее, уже ночной: улицы опустели, машины заснули на стоянках, а добропорядочные граждане разбрелись по домам и зажгли в своих квартирах уютные огоньки. Было тихо, бурный дневной ливень давно закончился, оставив после себя легкую туманную сырость, и только ветер гонял листья в желтом натриевом свете фонарей. Я, торопясь, выскочил из Эльзиного двора, подальше от ее проклятых окон, и побрел сам не зная куда.
Мне было гадостно и очень, очень стыдно. Сейчас, немного придя в себя, я с отчетливым ужасом осознал, что только что пересек край нормального людского поведения. Сунулся туда буйной головушкой и руками, и чуть было не остался там навсегда. Эльза играючи, в пару слов, залепила мой разум белой яростью, ослепила все чувства, превратила из мужчины в гнусную обезьяну со свалявшейся шерстью под хвостом – и я с пугающей, естественной легкостью перенес это преображение. Совершенно ясно, что несколько минут назад я с готовностью пережил своего рода психическую смерть – в один миг сменив все умное, человеческое – на страшное, звенящее безумие. Теперь я ни капли не сомневался, что действительно сошел с ума в самом тривиальном, клиническом смысле – пусть и сумел кое-как вынырнуть обратно. Сумел ли? Сути дела это не меняло.